Одна только Лотия сидела, запершись, в своем домике и упорно отказывалась от прогулок. Долгие часы она просиживала над озером, искрившимся под лучами электрических ламп, и смотрела на воду. Сознавала ли она окружающее? Вряд ли. По крайней мере она каждый раз вздрагивала, когда Оретт или Маудлин подходили к ней и клали руку ей на плечо.

Очевидно, она беспрестанно мечтала о своих погибших надеждах.

Личико ее бледнело, щеки ввалились, и Робер был прав, когда при взгляде на нее говорил с невыразимым отчаянием: «Она сгорает на медленном огне!»

Да, она таяла, как свеча, даже вид жениха не мог ее успокоить. Напротив, когда являлся Робер, Лотия начинала дрожать и быстро уходила к себе.

Ниари следил за ней, как тень. Он глубоко страдал, видя, как гибнет это юное существо, но в то же время воля его была непоколебима. Ненависть, сверкавшая в его глазах, когда он встречал Робера, показывала, что ответственным за все зло он считал молодого человека. Это отвращение к жениху Лотии возрастало с каждым днем.

— Проклятый гяур, — шептал он иногда, озираясь и стискивая зубы. — Он украл ее душу!.. Озирис! Влей в меня силы для справедливого мщения!

Но осторожный и скрытный египтянин умел скрывать свою ненависть, когда чувствовал, что на него смотрят. Никто не догадывался о тех свирепых планах, которые он лелеял в своем затуманенном ненавистью уме. Однако Оретт с женской проницательностью догадалась о настроении Ниари и поделилась своим впечатлением с Джеймсом.

Это, видимо, обеспокоило корсара.

— На днях сюда явится английская эскадра, — проговорил он. — Ниари не из тех, кого можно принудить силой изменить своему решению. Если бы можно было хоть как-то отвлечь Лотию от ее мрачных мыслей.

— Но неужели вы не найдете свободного времени? Почему бы нам еще не прогуляться по морскому дну. Припомните, это неведомое подводное царство все-таки произвело на Лотию впечатление. Нельзя же оставаться равнодушным, созерцая так близко все величие этой новой природы. Неужели, сэр, вы откажете мне в этой просьбе?

— Поверьте, я всегда готов выполнить любую вашу просьбу, — отвечал Джеймс. — Я не смел предложить вам этого, потому что не считал это развлечение способным рассеять такое глубокое горе. Но если вы придерживаетесь иного мнения, то я к вашим услугам.

— Благодарю вас. Когда же мы пойдем?

— Завтра.

— Прекрасно. Я сообщу об этом нашим друзьям.

— Передайте им, что завтра утром мы переедем на лодках на судно № 2 и выйдем за рифы, окружающие остров. Мы посетим самые глубокие пункты. Я хочу вызвать у больной сильнейшее удивление, чтобы получить наибольшую нервную реакцию, потому что я не на шутку боюсь, как бы она не умерла от горя.