— Вот как раз этим я и занимаюсь… Вы сказали полковнику Робинсону, что это русский, но его документы говорят об обратном…

Талгат заметил, как Ганс хочет что-то сказать, перебив Дельфонта. Он положил ему руку на предплечье и сильно сдавил его. Ганс посмотрел на него и кивнул головой. Талгат подвинул кресло поближе к столу и облокотившись на него, в упор посмотрел на Дельфонта.

— Я не русский, но я гражданин России, — медленно начал Талгат. — Я действительно являюсь командиром этой группы… Мы имели специальное задание в этой стране. Оно было разработано и принято в наших странах. Выполнив его, мы должны были покинуть эту страну, но, к сожалению, один из наших ребят погиб и в последний момент операция пошла не так, как мы хотели… Нам пришлось возвращаться в Кандагар и здесь обратиться к вам за помощью…. — Талгат на секунду замолчал, словно собирался с мыслями. — Мы, разумеется, доведём до вашего сведения всю проведённую нами операцию в этой стране, но не более того… Если вас будут интересовать детали вне её, то вы всегда можете обратиться к нашему начальству. Если они сочтут нужным, вы узнаете всё что пожелаете… Мы ведь, кажется, связаны общими обязательствами по борьбе с терроризмом. Вы, как коллега, должны нас понять… А насчёт моего паспорта…. я думаю, что и вы находитесь в этой стране не как сотрудник службы безопасности.

Эпилог

Эпилог

Солнце коснулось краешком своего бледно-жёлтого диска вершин сопок и на мгновение замерло на них, как бы напоминая, что уже через каких-то полчаса на эти долины, город, горы опустится кромешная тьма и лишь звёзды помогут запоздалым путникам найти дорогу домой.

Талгат, Ганс и Джей в компании с полковником Робинсом сидели на веранде его небольшого домика и непринуждённо разговаривали. Вдали, в лучах заходящего солнца, высвечивались аэродромные постройки и оттуда постоянно доносился гул моторов. Изредка взлетали и садились самолёты и ничто не напоминало о том, что ещё не далее как сутки назад они были по ту сторону этой идиллии и не могли рассчитывать даже на лёгкую смерть. Разговор шёл обо всём: о семьях, о здоровье близких и родных, о погоде в этих местах. Иногда говорили о политике, но ни одного слова не было произнесено о прошедшей операции, словно никто ничего не знал о ней и не хотел знать.

Наконец, когда, кажется, всё было обговорено, полковник встал из-за стола, подошёл к холодильнику и достал бутылку виски.

— Друзья! Думаю, что вы разрешите мне вас называть? — все заулыбались. — Я хотел бы выпить с вами и за вас, — он разлил виски и стоя у стола, поднял бокал. — Во-первых, хотел бы поблагодарить вас за ту информацию, которую вы предоставили. Во-вторых, за пленного, который, думаю, может ещё многое нам рассказать. Ну и в-третьих, за ваше мужество. Поверьте, я с огромным уважением отношусь к службам вашего профиля, но такого я не ожидал… Здесь не площадка для съёмки голливудских фильмов, здесь сама реальность. А она порой намного жестче и скоротечнее… Ну, а со своей стороны, хочу вам сказать, что через пару часов у нас вылетает борт на Европу. Места для вас зарезервированы, — он повернулся к Талгату. — Он будет делать посадку в Адене. Я попробую связаться с русским посольством. Думаю, вас встретят, — затем подошёл к Джею с Гансом. — Ну, а вас доставят почти домой. Желаю удачи, — он крепко пожал всем руки.