Бамбош разрезал конверт, как если бы после получения письмо было вскрыто и прочтено.
Черному Редису, наблюдавшему за процессом, Бамбош бросил:
— Славная работа, не правда ли?
— Потрясающе, патрон! — восхитился подручный, обращаясь к главарю «подмастерьев» более фамильярно, чем обращался к барону.
— Это письмо имеет такой вид, как будто совершило путь из одного конца Парижа в другой. А тем не менее оно не покидало этой комнаты. Ни один даже самый дотошный эксперт не заподозрит в нем подделку, администрация вынуждена будет признать его подлинным. А оно тем не менее содержит в себе основания для того, чтобы отправить человека на каторгу лет на десять.
Тут Бамбош взял лист гербовой бумаги, старательно сличил даты, приговаривая: «Прекрасно, замечательно». Окунув перо в чернильницу, он сделал пробу на листке белой бумаги и стал писать.
Закончив, мошенник прочитал вслух:
«Не позднее первого мая тысяча восемьсот девяностого года я обязуюсь погасить задолженность в сумме пятисот тысяч франков, взятых мною взаймы у мадемуазель Ноэми Казен. Подпись: Гонтран Ларами».
«Не позднее первого мая тысяча восемьсот девяностого года я обязуюсь погасить задолженность в сумме пятисот тысяч франков, взятых мною взаймы у мадемуазель Ноэми Казен.
Гонтран Ларами».Затем чуть выше даты Бамбош вывел: «Париж, пятнадцатое апреля тысяча восемьсот девяностого года».
— Завтра первое мая… Надо, чтобы бумага была предъявлена, зарегистрирована, а затем опротестована.
— Ясно. Я этим займусь, как всегда. А что делать дальше?
— Шум поднимется изрядный: «Воры!», «Горим!», «Это шантаж!».
— Но вы же не получите кругленькой суммы, раз она выписана на имя девчонки…
— Сразу не получу, это очевидно. Но пару деньков спустя…
— Вы уверены?
— Абсолютно уверен.
— Ну и хитрец же вы!
— А ты думал!