– Захватил ли ты на всякий случай шкатулку с лекарствами?

– Да.

– Иногда достаточно какого-то простого средства, чтобы поправить здоровье несчастного, принимающего простую слабость за приближение конца.

Говоривший монах был человеком среднего роста и под длинными складками своей грубой одежды походил на статуэтку из старого дуба, которые мы часто встречаем в средневековых капеллах.

При свете свечи, слабо освещающей маленький зал, его лицо казалось восковым, настолько оно было желтым. Лысый череп был в венчике седых волос, остриженных довольно коротко, кожа же на черепе блестела, словно лакированная. Его живые глаза сидели глубоко в орбитах и казались еще более блестящими от окружавших их темных кругов. Нос был прямой и тонкий, но немного длинноватый. Нижняя часть лица терялась в длинной седой бороде.

Когда тележка была запряжена, брат, которого звали Дон Калист, и сопровождавший его молодой послушник сели в тележку, причем младший взял вожжи.

Собиралась гроза. Ветер дул все сильнее, и сухие листья, поднятые им, летели по дороге, словно темные бабочки. Ветер ревел так громко, что едва был слышен стук колес по каменной дороге. Уже погромыхивал гром, и дождь капал крупными каплями.

Брат-послушник усердно погонял лошадь, которая ржала от испуга и летела со всех ног. Вскоре они приехали в гостиницу «Добрые ребята». Панафье только что вышел из конюшни, в которую он поставил лошадь.

Ладеш и Пьер Деталь взяли под уздцы коня, привезшего монахов, и вместе с телегой ввели ее в сарай.

Винсент, приехавший в этот день рано утром, вышел встретить монаха.

– Отец мой, – сказал он, – благодарю вас за поспешность, с которой вы исполнили нашу просьбу.

– Когда грешник страдает, то было бы несправедливо отдалять утешение в его страданиях.

– Войдите, пожалуйста, отец мой. Несчастный немного забылся. Мы воспользуемся этим моментом. Видя, что идет дождь, мы приказали развести огонь в камине. Вы просушите ваши вещи и сообщите нам некоторые сведения.

Монах согласился и последовал за Винсентом на кухню, где был разведен огонь.

Винсент запер за собой дверь, предложил монаху сесть и сам сел рядом с ним.

– Несколько дней тому назад мой брат был у вас в монастыре, и его представили Дону Калисту.

– Это я, – сказал монах, поднимая голову, но, не выражая ни малейшего удивления.

– Помните ли вы, отец мой, об этом посещении? Помните ли вы о молодом человеке, который расспрашивал об исповеди in extremis? Монах не колеблясь отвечал:

– Да, я помню о человеке немного моложе вас. Он приезжал в сопровождении сестры, которая ожидала его в гостинице монастыря. Молодая дама была в глубоком трауре, с ней был ребенок пяти или шести лет.