— Давид… Давид… это ты? — пробормотала она. — О, Давид, как я счастлива, что ты пришел!

Билли стоял над ней. В темноте лицо ее казалось пепельно–серым. Точно искра во мраке сверкнула перед ним догадка. Болезнь и потрясение сделали свое дело. В горячечном бреду Изабелла принимала его за Дина, своего мужа. Он видел в полутьме, как она протягивала к нему руки.

— Давид! — прошептала она, и в ее голосе звучало столько любви и радости, что это пронзило его до глубины души.

Глава XVIII. ИСПОЛНЕНИЕ ОБЕЩАНИЯ

Глава XVIII. ИСПОЛНЕНИЕ ОБЕЩАНИЯ

В молчании, наступившем после шепота Изабеллы, Мак–Вея охватил ужас, который он предвидел. Мысль последовать своему первому побуждению и на время болезни Изабеллы занять место Дина наполняла его теперь таким отвращением, что он невольно отступил на шаг от кровати. Руки его сжались с такой силой, что ногти вонзились в ладони.

— Нет, нет, я не Давид, — начал он, но слова замерли у него на губах.

Сказать ей это, заставить ее понять истину, что муж ее умер — значит убить ее. Надежда, уверенность, что он жив и с нею, поможет вернуть ее к жизни. Все это мелькнуло в его мозгу с такой быстротой, что он не успел еще выговорить слов. Если бы Дин был жив и около нее, его присутствие спасло бы ее. И если она думает, что он — Дин, он должен спасти ее. В конце концов она никогда не узнает этого.

Он подумал, что Пелетье совершенно забыл все, что происходило во время его бреда. Когда Изабелла очнется здоровой, все это покажется ей сном. Несколько его слов убедят ее в этом. Если будет нужно, он скажет ей, что она много говорила о Дине, и ей казалось, что он рядом с ней. Ей и в голову не придет, что он играл эту роль.

Изабелла подождала минуту, потом опять зашептала, как будто немного испуганная его молчанием:

— Давид… Давид…

Он быстро придвинулся к кровати, и его руки встретились с ее протянутыми руками. Руки Изабеллы были сухими и горячими, пальцы ее крепко сжали его руки и потянули их вниз, к груди. Казалось, что она стала спокойнее, ощущая прикосновение его рук.

— Я сварил тебе немного бульона, — сказал он, едва решившись заговорить. — Выпей немножко, Изабелла. А потом — спать.

Он почувствовал пожатие ее руки и она заговорила совсем спокойно, на миг у него мелькнула даже мысль, что она пришла в себя.

— Я не люблю темноты, Давид. Я не вижу тебя. И не могу причесать волосы. Принеси сюда лампу.

— Только когда тебе станет лучше, — прошептал он. — Свет повредит твоим глазам. Я останусь с тобой… около тебя…

Она подняла руку в темноте и коснулась его лица. В этом прикосновении выразилась вся ее любовь и нежность к умершему, и эта ласка такой болью отдалась в сердце Мак–Вея, что он боялся, как бы из его сердца не вырвалось неудержимое рыдание. Вдруг ее рука оставила его лицо, и он услышал, как она жалобно пробормотала: