Пробыв в каюте Паркера по крайней мере час, сэр Джервез простился с ним и спустился в свой катер. Уже так стемнело, что простым глазом невозможно было рассмотреть мелких предметов на расстоянии и ста ярдов, и громады судов казались нашим пловцам из катера черными холмами с носящимися на их вершинах облаками. Никто из капитанов не смел окликнуть главнокомандующего на обратном пути, исключая, разумеется, герцога. Он всегда имел что-нибудь сказать; и так как он догадывался, в чем заключалась настоящая цель поездки вице-адмирала к Паркеру, то и не мог удержаться, чтобы не высказать своих мыслей сэру Жерви, когда услышал удары весел приближающегося катера.

— Всем нам будет очень завидна честь, оказанная капитану Паркеру, сэр Джервез, — крикнул он, — пока вы не распространите вашей милости и на нас недостойных.

— Хорошо, хорошо, Морганик, и вы не будете забыты в свое время. А пока смотрите, пожалуйста, чтобы ваши люди были внимательны и не потеряли из вида французов. Мы сможем завтра утром кое-что сказать вам.

Через четверть часа сэр Джервез был уже снова на юте «Плантагенета», и катер убрали на свое место. Гринли занялся своими обязанностями, а Бонтинг был готов передавать приказания главнокомандующего.

Было девять часов, и за темнотой едва ли можно было отличить самые громады судов даже на расстоянии полумили; однако с помощью подзорных труб неусыпно наблюдали за неприятельскими судами, которые в это время были от них впереди на две мили. Вся британская линия, будто побуждаемая каким-то общим инстинктом, обрасопила свои грота-реи, и тонкий слух легко бы услышал, как все грота-марсели заполоскались в один и тот же момент. Тогда вся дивизия сэра Джервеза двинулась вперед в сомкнутой линии и, следуя за «Плантагенетом», строго исполняла все его маневры. Спустя несколько минут «Карнатик», к удивлению всех, круто повернул через фордевинд и, поставив лиселя штирборта, пошел бакштагом. Через полчаса он исчез уже из вида, ибо весь восточный горизонт, или, лучше сказать, часть его, склоняющаяся к берегам Франции, оделась непроницаемым мраком ночи. Все это время «Победа», буксируемая «Друидом», держалась на булине; но спустя час, когда сэр Джервез снова увидел себя на траверзе французов в полумиле от них к ветру, двух судов этих, равно как и «Карнатика», не было видно и следов.

— Пока все идет, как нельзя лучше, господа, — сказал вице-адмирал, обращаясь к окружающим его. — Теперь мы попытаемся сосчитать суда неприятеля, дабы удостовериться, не отослал ли он также крейсеров захватить наши суда, которые мы оставили позади.