Сидя с отцом в салоне дирижабля, Инди краем уха прислушивался к рассказу какого-то немецкого пилота о его невероятных подвигах во время первой мировой войны. Несколько зачарованных слушателей покупали герою одну выпивку за другой, и чем больше он пьянел, тем более фантастичными становились его истории.

К ним подошел официант и подал два стакана с каким-то безалкогольным напитком: они решили не заказывать спиртное, так как не были уверены, что их приключения закончились. Если что-то случится, всегда лучше иметь трезвую голову.

Генри был так занят изучением дневника, что даже не заметил, что им уже принесли заказ. Все его внимание было поглощено страницами с описанием смертельных ловушек, поджидающих охотников за Граалем. Время от времени он принимался что-то бормотать себе под нос, и это вновь вызвало в памяти Инди картины его детства, когда Генри, с головой уходя в прошлое, мог целыми днями не выходить из кабинета. Жизнь течет, но некоторые вещи остаются неизменными, подумал Инди.

Он выглянул в окно. Мимо дирижабля проносились легкие стайки облаков. Интересно, что сейчас делает Эльза? Он, несмотря на то, что своими глазами видел ее стоящей на трибуне рядом с Гитлером, почему-то поверил, что единственное, что ее интересует, — это святой Грааль. Разве не тем же безумием охвачен его отец? Но простить ее за сотрудничество с человеком, возможно, самым чудовищным со времен Чингис-хана, он не мог.

Ладно, хватит об этом. Инди отвернулся и бросил взгляд на открытую страницу дневника, исписанную мелким отцовским почерком. Он обратил внимание на три непонятных диаграммы вверху страницы и прочел подписи: «Маятник», «Камни» и «Мост-невидимка».

Он уже хотел попросить отца объяснить смысл этих рисунков, когда тот поднял голову и сказал:

— Твои приключения — увлекательная вещь. Теперь у нас будут общие воспоминания.

— У нас вообще теперь много общего. — Инди снова подумал об Эльзе. — Кстати, а что она говорила во сне?

— Майн фюрер.

— Да, этим много сказано. — Он снова вспомнил их встречу в Берлине. Тогда ему показалось, что она была искренна, и все же…

— Ты разочарован? — спросил отец. — Но она действительно красотка, а я такой же человек, как любой другой.

— Понимаю, ведь «любой другой» — это я.

Генри улыбнулся, видимо, своим воспоминаниям об Эльзе и произнес:

— Встретились — и разошлись… Давай выпьем за это.

Он поднял бокал, они чокнулись.

— Ну, а теперь за дело. — Генри откашлялся и выпрямился в кресле. Затем снова склонился над дневником и принялся читать: