— Ничего смешного. Я даю вам шанс войти в историю. Что скажете, Индиана Джонс?

— Войти в историю как фашистский прихвостень, вроде вас?

Донован с минуту разглядывал его с таким видом, что Инди не мог понять, рассердил его ответ или развеселил.

Затем Донован улыбнулся, словно Инди был глупым ребенком, которому требуется все объяснять.

— Фашисты! — фыркнул он. — На них что, свет клином сошелся?

Инди промолчал.

— Нацисты хотят забронировать себе местечко в легенде о святом Граале и покорить мир, — продолжал он, — это их работа. Нам с доктором Шнайдер нужен Грааль, чаша, дающая бессмертие. Гитлер жаждет завладеть миром, пусть, в могилу он с собой ничего забрать не сможет.

Он приблизился вплотную к Инди и, выставив вперед свою квадратную челюсть, сказал, ясно выговаривая каждое слово:

— А я собираюсь жить-поживать и после того, как этот слабоумный отправится к праотцам.

Он вытащил пистолет, ткнул дуло Инди в лоб и, сделав шаг назад, произнес:

— Грааль будет моим, а вы, доктор Джонс, мне его добудете.

Инди усмехнулся, словно все это его не касалось.

— А как же доктор Шнайдер?

Донован скривил губы в улыбке.

— Должен вас огорчить, она пойдет в нагрузку к Граалю. взгляд Инди невольно обратился к Эльзе, которая стояла в двух шагах от Донована. Ее лицо — красивое и нежное — ничего не выражало.

Донован снова схватился за пистолет.

— А теперь, пошевеливайся!

— Застрелите меня — не получите чаши.

Донован и сам это понимал. С минуту он помолчал, потом перевел глаза на Генри, снова на Инди, и на его губах заиграла гаденькая усмешка.

— Вы совершенно правы, доктор Джонс. Полностью с вами согласен.