— Я ведь вам говорил! — воскликнул Энцинас, которого эта непредвиденная случайность еще более укрепила в его суеверии. — Посмотрите, как это неуловимый скакун ускользает от петли.
В самом деле, высвободившись из накинутого на шею лассо, животное понеслось, точно ветер, гордо потрясая красивой головой и развевающейся гривой. Мгновение — и конь выскочил на другой берег озера. Второй вакеро погнался за чудесным скакуном. Несколько минут зрители этой сцены могли видеть удивительную борьбу, происходившую между диким животным и преследовавшим его неукротимым наездником. Трудно было решить, кто из них обладал большей ловкостью и быстротой.
Ничто, казалось, не могло удержать всадника — ни деревья, о которые он ежеминутно мог изувечить себе руки и ноги; ни сучья, грозившие на каждом шагу разбить ему череп. То он совсем ложился в седле, то висел на боку своей лошади, то почти подвертывался под брюхо, потом, опираясь на длинные шпоры, опять вскакивал в седло. Вскоре Белый Скакун и преследовавший его всадник исчезли из глаз. Все охотники, радостно крича, повыскакивали из засады.
Между тем Энцинас подошел к вакеро, который первым пытался догнать белого коня. Тот, мокрый и грязный, с трудом выбрался из озера.
— Вы должны благодарить судьбу, что отделались столь дешево, — заметил охотник. — Те, которые решаются преследовать Скакуна степей, случается, никогда не возвращаются назад.
Глава XXXVIII
Глава XXXVIII
Когда первоначальное замешательство улеглось, дон Августин разослал нарочных с поручением передать четырем отдельным разъездам, рыскавшим по равнине и в соседнем лесу, приказание, чтобы они на следующую ночь постарались стеснить круг около водопоя.
Не оставалось уже никакого сомнения, что лошадиный табун, который попытались захватить, находится поблизости, и потому к поимке его хотели приступить уже на следующий день.
Отправив рассыльных, дон Августин отдал приказание оставшимся при нем слугам рубить хворост, которого немало требовалось для костров, необходимых для приготовления ужина и на ночь для освещения лагеря.
Поверхность озера начала темнеть, отражая красные блики заходящего солнца. Наступила пора, когда поднимающиеся из озера пары сгущаются в туман, а птицы поют последнее «прости» отходящему дню. Розарита беспечно беседовала с Энцинасом, как вдруг странное явление привлекло к себе внимание девушки. Из-под чащи ветвей, составлявшей свод над темным каналом, в котором исчезали воды озера, осторожно приближалось какое-то странное существо. Его головной убор, разрисованное лицо и татуированная кожа обличали индейца.