— Правда, но в какую сторону мы направимся?

— Пусть каждый идет своей дорогой. Ты иди по берегу одного рукава, а я стану исследовать берега другого потока, чтобы отыскать хоть какие-нибудь признаки, а к рассвету сойдемся опять здесь.

— Что за пустыня вокруг нас! — произнес тихо Хозе. — Нет ли у тебя каких-либо подозрений? — спросил он быстро.

— Да, когда я первый раз увидел лодку с двумя разбойниками, которую принял за плывший ствол дерева, лодка плыла в северо-западном направлении, огибая вершины гор. Вероятно, они поплывут и теперь в этом направлении. Если бы я мог в этом тумане сориентироваться, я без малейших затруднений мог бы выбраться на нужную дорогу, но даже северная звезда не видна на небе. Если ты не увидишь перед собой равнины, то иди назад, я к тому времени отыщу ее.

Охотники разошлись в разные стороны, вскоре потеряв друг друга из виду. На месте, служившем путникам ночлегом, остался только раненый гамбузино, все еще продолжавший спать. Проснувшись, он со страхом увидел себя в одиночестве, однако его тревожное удивление было непродолжительно, потому что вскоре вернулся Хозе. Первые лучи дневного светила озарили равнину.

Через полчаса вернулся и Розбуа.

— Подымайтесь! — закричал он. — Я напал на след, единственный верный след.

— Да благословен будет Господь! — ответил Хозе.

День уже наступил, когда трое путников достигли равнины. Впереди шагал канадец, за ним на некотором расстоянии сначала Хозе, насвистывающий военный марш, а в двадцати шагах позади гамбузино.

Розбуа, продолжавший идти вперед, вдруг окликнул Хозе. Старик остановился под тенью объемистых деревьев посреди высокой сухой травы, достигавшей охотникам до плеч.

— Иди же сюда! — кричал канадец, — можно подумать, что ты устал.

Розбуа нагнулся и исчез в скрывшей его траве. Когда Хозе настиг старика, он увидел, что тот, стоя на коленях, внимательно разглядывает многочисленные следы, разбросанные возле еще не совсем потухшего костра.

— Посмотри-ка на эти ступни, следы которых высохли от солнца, не принадлежат ли они Красной Руке, Метису и их индейцам? — спросил канадец.

— Ей-Богу, у иллинойского разбойника такие воловьи ступни, что их можно распознать между сотен других; но я не вижу следов бедного Фабиана.

— Тем не менее я благодарю небо, что оно привело нас сюда. Мы нигде не встречали ни ужасного столба, к которому индейцы привязывают своих пленных, подвергаемых пыткам, ни других следов пролитой крови. Неужели ты думаешь, что разбойники, увлекшие Фабиана, посовестились бы продержать еще одну ночь, проведенную ими здесь, связанными на дне лодки? Вот отчего не видать следов бедного малого.