– Трогайте, трогайте. Зимний день короток, – поторапливал его Шелестов.

– Сейчас, товарищ майор, – отозвался Петренко, оседлал нарты и, подражая майору, гикнул на оленей.

Те взяли с места крупной рысью.

А примерно через час передняя упряжка, управляемая Петренко, внезапно встала. Олени майора не смогли сдержать бега и вскочили передними ногами на задок нарт лейтенанта.

– Что случилось? В чем дело?

Петренко легко соскочил с нарт и взял винтовку на изготовку.

– Ночевали они здесь. Видите? – показал он на виднеющиеся на снегу остатки костра, хвойный настил и отпечатки человеческих ног.

Майор внимательно осмотрел местность. Она была здесь дикой, угрюмой.

– А ну-ка, Таас Бас, ищи… ищи чужого… – отдал он команду собаке.

Таас Бас забегал, принюхиваясь к запахам, оставленным чужими людьми. Эти запахи ему уже были знакомы – и вызывали у него приступы озлобления. Шерсть на загривке Таас Баса приподнялась. Он остановился на мгновение у перегоревшего костра, потянул носом и решительно бросился на запад, по следу, оставленному нартами.

– Я пробегусь за ним, посмотрю… – сказал Петренко, снимая с нарт лыжи.

– Давайте, – согласился Шелестов. – Только недалеко.

– Есть недалеко, – и лейтенант побежал за собакой по накатанному следу.

Эверстова тоже сошла с нарт и начала осматривать место привала преступников. Она обошла вокруг костра и вдруг увидела новый след.

– Товарищ майор! – вскрикнула она,

– Да, Надюша!

– Лыжный след.

– Лыжный?

– Да.

– Куда идет?