А время шло. Пурга продолжала свой неистовый концерт.

Белолюбский мучительно боролся с самим собой, с охватившими его чувствами. Он так плотно и сильно сжал челюсти, что даже скрипнул зубами.

– Без трех минут восемь, – уронил Петренко, ни к кому не обращаясь и глядя на циферблат часов.

Белолюбский вздрогнул. В голове его быстро пробежало:

"Через четыре-пять часов прилетит самолет. Может быть, там, в районе Кривого озера, и пурги нет? Прилетит и увезет Шараборина. А я, идиот, сижу и молчу. А что толку из этого? Разве это спасет меня? Только ухудшит дело, усугубит вину. А он, мерзавец, будет торжествовать и издеваться надо мной".

Ярость вскипела, забурлила в нем с такой силой, что потемнело и задвоилось в глазах. Ему вдруг показалось, будто перед ним сидит не один, а два майора.

Шелестов взглянул на свои часы и небрежно сказал, обращаясь к Белолюбскому и скрывая ладонью зевоту:

– Что ж, если у вас нет настроения рассказывать о себе правду, отложим беседу до утра. Будем отдыхать.

"Отдыхать, хорошенькое дело, – подумал Белолюбский и шумно вздохнул, вытянул неестественно прямо свой корпус. – Я буду отдыхать, а Шараборин сейчас, возможно, готовит дрова для встречи самолета. Нет, этому не бывать. Не бывать, будь он трижды проклят. Я буду гнить в тюрьме или в земле, а он, рыжая собака…"

– Спрашивайте, я расскажу всю правду, – прорвало его вдруг.

Он рассчитывал, что от этих слов все вскочат со своих мест и засыплют его вопросами, но ничего подобного не произошло. Все, как сидели, так и продолжали сидеть, не издав ни возгласа восторга или удивления. Больше того, майор, видно, совсем не торопился с вопросами, и лицо его ничего не выражало. Он медленно выбрал из коробки папиросу, помял ее между пальцами и долго рассматривал этикетку на ее мундштуке, будто видел ее впервые и будто она имела для него несравненно большее значение, нежели готовность Белолюбского говорить правду. Эта неторопливость раздражала, выводила из себя диверсанта. "Будет он курить или нет? Зажжет он папиросу?" спрашивал он с досадой сам себя.

Шелестов чиркнул спичкой, закурил и прямым твердым взглядом посмотрел в глаза преступника.

– Для вас это единственный выход, – спокойно и сдержанно произнес он.

Тот пожал плечами и подумал: "Почему единственный? Хотя, да… А что он может знать обо мне? О чем он меня будет спрашивать?"

– Ну, рассказывайте, – подтолкнул его майор.

– Спрашивайте, что вас интересует, – уклончиво ответил Белолюбский. Я на все отвечу.

– Вечера вопросов и ответов устраивать не собираюсь, – с прежним спокойствием сказал майор. – Если вы решились говорить правду, начните, и вот с чего: при вас обнаружено два комплекта документов: на имя Белолюбского и Оросутцева. Ваша настоящая фамилия?