Генрих пристально уставился на сменщика своим тяжелым взглядом.

Отто усмехнулся.

— Загипнотизировать хочешь? Так я не гожусь для гипноза! Глаза неподходящие, — пошутил он. — Всех не загипнотизируешь! Теперь многим пора подумать над тем, как избавиться от кое-какого гипноза…

— То есть? — поинтересовался Генрих.

Отто пожал плечами.

— Ну, например, как избавиться от разлюбезного фюрера и его войн. А?

— Будь я проклят, если ты не кончишь на виселице и если я не помогу тебе в этом! — свирепо произнес Генрих. — Я не о том спрашиваю. Почему твои дела плохи?

— А-а!… — Отто выгнул дугой свою тощую грудь, встал по стойке «смирно» и отрапортовал: — Я понадобился на фронте! — И он высоко поднял указательный палец. — Без меня там дело не выходит! Вызывают на переосвидетельствование.

— Тебя?

— Именно меня, с моими глазами, с моими камнями в печенке. Но я скромен и не хочу отнимать воинскую славу у наших уважаемых генералов. Я могу дать им дельный совет отсюда.

— Болтун! — оборвал его Генрих. — Пойдешь как миленький!

Отто не смутился.

— Как сказать, — философски ответил он. — Желание — великое дело, а у меня его нет. Зато у меня есть свои соображения. Во-первых, там стреляют и, чего доброго, влепят в меня, а это неблагоприятно отразится на моей печенке. Во-вторых, из Вольфов остался я один, а остальные — и все моложе меня — с помощью разлюбезного рейха благополучно отправились на тот свет. Один брат сложил кости во Франции, второй — в Алжире, третий — под Ростовом, четвертый — в Словакии. Я думаю, хватит. Ну, а если они без меня все-таки не могут обойтись и забреют, я знаю, как поступить. Может же из пяти братьев хоть один оказаться чуточку умнее!…

— Язык тебе надо отрезать, шут гороховый! — бросил Генрих. — Вот пойдешь на передовую, там тебе голову прочистят!

— Ты прав… Ты прав… — закивал Отто. — Прочистить следует. За последнее десятилетие так закоптили, что щетка нужна основательная. Один Геббельс чего стоит!

Генрих безнадежно махнул рукой и сказал:

— Пойдем!

Они прошли по одной стороне коридора, заглянули в камеры и пересчитали арестованных.

Прежде чем приступить ко второй стороне, выкурили по сигарете. Потом Генрих подошел к пожарному крану, отпустил вентиль и, когда побежала тоненькой струйкой вода, подставил рот и напился.

Проверив наличие арестованных, оба остановились у столика. Генрих раскрыл книгу рапортов, сделал в ней запись.