— Ох, как жестоко вы изволите шутить! Через десять дней Муртааг Чэйн будет ужинать на том свете, где дадут чего-нибудь получше ваших бобов!

— No entiende, — повторил мексиканец.

— No in ten days, да мы до тех пор успеем умереть с голоду! Мы сейчас хотим бобов!..

— Que guiere? (Чего он хочет?) — обратился мексиканец к Раулю, хохотавшему до слез.

— Что он там лопочет? — горячился Чэйн.

— Говорит, что не понимает тебя…

— Так скажи ты ему, что мы просим дать нам еще бобов и лепешек.

Рауль перевел слова Чэйна.

— No hay (нету), — сказал Хозе, водя перед носом взад и вперед пальцем.

— No I (не я), — повторил по-своему Чэйн. — Вы не желаете постараться для нас сами?… Так сделайте милость, пошлите кого-нибудь! Мы на это нисколько не обидимся, только бы прибавили нам порцию…

— No entiende, — еще раз проговорил мексиканец, продолжая мотать головою.

— Да что ты все толкуешь мне о десяти днях! — кричал Чэйн, окончательно выходя из себя. — Ты ведь отлично понимаешь, о чем я тебя прошу, только делаешь вид, что не понимаешь!.. Жаль горсточки дрянных бобов!..

— Да он все время толкует тебе, что нет больше, — сказал Рауль.

— Нет больше? Врет, прохвост. На пятьсот человек приготовлен ужин, и вдруг — нет больше… Не может быть!..

— Frijoles — no hay (бобов нет), — сказал Хозе, догадавшись, о чем говорит Чэйн.

— Fray hobys (от святых), — продолжал коверкать Чэйн испанские слова. — Что ты тут еще толкуешь о святых, когда у вас дьявольские порядки!

Все мы так и покатывались от смеха, слушая эту интересную беседу.

— Рауль, попроси ты у него хоть воды! — злился Чэйн. — Уж в ней-то он отказать не может, раз под носом чуть не целое море…

Рауль исполнил его желание. Кстати сказать, и всем нам очень хотелось пить. Хозе сделал знак одной из служанок; девушка принесла нам полный кувшин воды.

— Потрудитесь, моя красавица, сперва напоить нашего капитана, — сказал Чэйн, указывая на меня. — Надо давать не только поровну, но и по чину.