— Я не могу! — воскликнул старый Джон с отчаянием в голосе. Он как будто даже отрезвился в эту минуту.

Лаблаш пожал плечами.

— Очень жалею. Но что же делать? — сказал он.

— Но, Лаблаш, ведь вы же не станете теснить меня… Я… я не знаю… Ведь это будет полное разорение, — проговорил хриплым голосом Джон Аллондэль.

— Да, полное разорение для вас, и нищета для вашей племянницы, — подтвердил Лаблаш. — Но я хочу помочь вам. Ваше имущество все равно находится в моих руках. Оно перейдет ко мне, как только Калфордский банк начнет взыскание по векселям и закладным. Я… я могу задержать это, если вы согласитесь на мое предложение. Скажите вашей племяннице, что она должна выйти замуж за меня.

— Джеки! — воскликнул он с негодованием. — Вы с ума сошли, Лаблаш! Ведь вы годитесь ей в отцы.

— Что же из этого? Вместо молодости у меня есть богатство.

— Спросите сами ее согласия, — сказал Джон.

— Она не даст его добровольно. Но она выйдет за меня замуж, если вы ей свяжете.

— Но я не могу сказать ей этого.

— В таком случае нам не о чем говорить, — возразил холодно Лаблаш. — Калфордский банк приступит к делу.

Лаблаш и сам не мог бы объяснить, почему именно теперь у него явилось такое упорное желание получить вместе с имуществом Джона Аллондэля и его племянницу Джеки. Страсть к Джеки давно была его единственной слабостью, которую он тщательно скрывал от других. Он знал, что добровольно он ее не получит. Тут ему могли прийти на помощь только пьянство старика Аллондэля и его несчастная страсть к карточной игре. Между тем, надо, было торопиться и кончить эту сделку как можно скорее, чтобы уехать из Фосс Ривера и спастись от Ретифа. Последняя мысль в особенности не давала ни минуты покоя старому ростовщику.

Сидя с Джоном и склоняя его в пользу своей идеи, Лаблаш старательно подливал ему виски в стакан. Старик все больше и больше пьянел, но продолжал упорствовать. Он не хотел оказывать никакого давления на племянницу. Пусть Лаблаш сам поговорит с Джеки!.. Но Лаблаш отлично понимал, что Джон слабый, бесхарактерный человек, и что в конце концов его упорство будет побеждено. Однако времени оставалось мало, и потому на помощь виски надо было призвать другую страсть Джона Аллондэля.

— Мы, я вижу, не можем договориться с вами, Джон, — сказал Лаблаш. — Пусть карты решат наш спор. Если я проиграю, — то верну вам долговые обязательства и отказываюсь от Джеки. Если же я выиграю, то ваш долг останется, и вы скажете вашей племяннице, что она должна выйти за меня замуж. Иначе и вы и она пойдете по миру.

Джон молчал. В душе его происходила сильная борьба. Голова его была затуманена виски. Прежняя страсть к игре пробуждалась в нем, и Лаблаш, внимательно следивший за ним, тотчас же заметил это.