Майор Новожилов быстро пересек одну улицу, другую и вышел на Кобылянскую. Нигде — ни души. Город еще спал…

«Шакалы»

Ночная тьма уступала рассвету. Откуда-то потянуло плесенью и запахом прелого мха. Туман редел и, клочьями отрываясь от земли, тянулся вверх. Сквозь белесо-мутные ветви стали различаться призрачные тени огромных деревьев, через минуту-другую выступили из хмари мокрые серые стволы громадных смерек[18] и берез.

На опушке из-под корневища огромной вывороченной бурей березы показалась военная фуражка с тризубом[19], затем — узкоглазое, обросшее рыжей щетиной лицо. Наконец появились костлявые плечи, и на поверхность выполз худой, невзрачный человек. Отряхнулся и вдруг протяжно завыл шакалом. Постоял, прислушался… В ответ, как эхо, отозвался один, потом другой, третий «шакал», и лес ожил.

Со всех сторон с автоматами на шее, с гранатами у пояса на поляну выходили бандиты. В зеленом немецком френче с ремнями артиллерийского снаряжения, перекрещивающимися на груди, в такого же цвета брюках, заправленных в хромовые сапоги, к ним подошел узкоглазый. На шее у него висел немецкий автомат, в правой руке он держал кизиловый гуцульский топорик, в левой — библию. Это был главарь банды Старый.

Метнув из-под сдвинутых бровей недобрый, мутный взгляд, Старый прогнусавил:

— Слава героям!

— Героям слава! — вразнобой отозвались бандиты.

— К молитве приготовьсь!

Старый снял фуражку, и все обнажили головы, нестройно повторяя за главарем слова молитвы.

— Так помоги нам, боже, в борьбе с большевиками! Аминь! — уже дружней закончили бандеровцы.

— А теперь за работу, — распорядился Старый. — В колыбах[20] зиму не пересидите, надо поторапливаться бункера[21] строить.

Бандиты разобрали пилы, топоры, лопаты и разбрелись. На поляне начали рыть котлован. Рядом пилили деревья.

К Старому подошел русый здоровенный детина — брат четового[22] по кличке «Штудер» — и что-то тихо зашептал. Оба отошли к вывороченной березе.

— Друже, со стийки[23] пришел Мотыль, — докладывал Штудер, — говорит, на Путилу проехал «виллис» и в нем несколько энкеведистов.

— Хорошо, Штудер, покличь Мотыля, а сам бери со склада голубой чемодан, что передал Луговой от Мазепы. С ним немедля иди на скалу Острыва и подорви ее, — приказал Старый и, припав слюнявыми губами к фляге, отпил три глотка и, злорадно усмехнувшись, прогнусавил: — Мы подготовим им достойную встречу.

Штудер тихо свистнул. Из-за деревьев появился смуглый длинношеий парень в коричневой блузе, в армейских брюках неопределенного цвета, в обмотках и желтых горных ботинках, с немецким карабином за спиной. Парень подбежал к Старому, почтительно остановился в пяти шагах от него, приложив два пальца к пилотке с тризубом, отрапортовал: