— А ведь у нас тоже в каждой деревне, когда наступает пора, женщины ходят за этой ягодой с ведрами и запасают на зиму.

Хозяйка была довольна, что угодила гостям.

— У нас, конечно, не как в ресторане, — сказал старый шахтер, — по добрым гостям всегда рады.

— Закрыт ресторан-то со вчерашнего дня, — улыбнулась старушка. — Сказывали, хозяин его убежал, осталась одна прислуга.

— Что он, русских испугался? — улыбаясь, спросил Оленин. — Так мы не кусаемся.

— Вряд ли убежал, — сказал старик. — Не такой он, этот Габор Кичи, чтобы свое хозяйство бросить. А вот жена его, красавица, уже не вернется. Уехала с каким-то немецким офицером.

— Совсем один остался наш Кичи, — вздохнула старуха. — Сын у него есть от первой жены, а где — никто не знает. Шалопай такой, что не дай бог!

— А как этот господин относится к немцам? — спросил я.

— До того, пока жена не сбежала, он с ними хороший был, а теперь ругает их последними словами. Злющий стал.

…На следующий день добрались до Янши. По дороге шли наши войска, сплошной колонной двигались танки, автомашины, повозки. Навстречу группами шли люди — это были те, кого угоняли фашисты. Шагали усталые, голодные, но радостные — они возвращаются домой.

У стен старого монастыря

Село Янша оказалось довольно большим. Расположено оно было в широкой долине, изрезанной полями и виноградниками; немного в стороне от него, на взгорье, — высокие каменные стены монастыря. Но где располагалась разведывательно-диверсионная школа, когда и куда она передислоцировалась?

Стоим на пепелище. Единственная немецкая часть размещалась в этом селе в одном из монастырских зданий, за высокой стеной. Покидая село, фашисты взорвали здание.

Возвращаясь из монастыря, встречаем прохожего:

— Вы житель этого села? — обращается к нему Аркадий.

— Можно сказать, да, — отвечает он.

— Почему «можно сказать»?

— Видите ли, я долго отсутствовал и приехал недавно.

Аркадий вежливо извинился, что помешал ему продолжать путь, но тот сказал, что время у него есть. Просто он идет от нечего делать в монастырь сыграть с одним монахом в шахматы и заодно выпить.