А сколько горя пришлось нам увидеть, когда мы стали освобождать районы, занятые немцами, начиная от самого Подмосковья! Уходя, враг превращал в пепел наши деревни. Вступая в сожженные немцами деревни, мы обычно встречали убитых горем, рано состарившихся женщин или горько плачущих на пепелище родных усадеб полураздетых старух.

Лютая ненависть к Гитлеру росла не по дням, а по часам.

Все мы прекрасно понимали, что дело не столько в Гитлере, сколько в империалистической сущности третьего рейха. И все же нам хотелось прежде всего поймать и покарать Гитлера. Поэтому и не было необходимости давать какие-то специальные указания на этот счет. Без слов и письменных указаний было ясно, что мы пришли в Берлин для того, чтобы подвергнуть каре виновников войны.

Последние, новые данные о Гитлере мы получили уже в разгар наступления. 30 апреля утром наши подразделения были атакованы курсантами-моряками. Однако их отряд был стиснут «клещами» и разгромлен. Пленные, высокие как на подбор здоровяки в черных бушлатах и брюках-клеш, рассказали, что накануне их десант — 600 человек — перебросили из Ростока в Темпельгоф. Когда они преодолели маршем 5 километров и достигли рейхсканцелярии, им приказали, построиться и ждать. Из бункера вышел Гитлер со свитой. Он вручил Железный крест подростку, который подбил фаустпатроном русский танк, а потом обратился с краткой речью к морякам. Он назвал их героями и надеждой нации, призванными спасти Германию в тяжелое для нее время. Фюрер приказал морякам бороться так, чтобы отбросить русских за Шпрее и не допустить захвата рейхстага и Бранденбургских ворот. Гитлер заверял, что продержаться нужно совсем недолго — вот-вот появится новое оружие необыкновенной мощи и новые самолеты. Он заявил, что с юга уже подходит армия Венка и русские будут не только выбиты из Берлина, но и отброшены к Москве.

Когда Гитлер ушел, перед матросами выступил Геббельс. Он долго говорил о том же самом, что и фюрер, — о чудодейственном оружии и скорой победе, вдохновлял моряков, а в заключение крикнул: «Гитлер покажет еще свою силу!»

Еще и сейчас я как бы слышу слова начальника политотдела корпуса Ивана Сергеевича Крылова, который, перед тем как розыскные группы вместе с штурмующими логово фашистов войсками должны были ринуться в бой, говорил мне: «Найди, Иван Исаевич, его, проклятого, живого или мертвого, найди!» — «Найдем, — пообещал я Ивану Сергеевичу. — Хотелось бы, конечно, живым. Ну, хотя бы полуживым…»

…И вот розыскные группы уже в подземелье, под имперской канцелярией, на Фоссштрассе. Мы знали точно, что именно тут, в этом специальном бомбоубежище, и размещался штаб Гитлера.