Саша уже готова была сказать, что разгадать это он вряд ли смог бы, даже после многолетнего знакомства, но Илларион Ипполитович вернулся к цели их визита:
— Смею сказать, Саня Шаховская имеет, в дополнение к своему, как вы имели случай убедиться, разностороннему образованию, и волю, и характер, очевидно, воспитанные им. Это к вопросу об ее хрупкости.
— Да-а… — в задумчивости протянул завклубом. — Незаурядная личность ваш дядюшка… Ведь он вам дядя?
— Сводный, — прошептала Саша. В такую минуту она, как ни странно, впервые в жизни, назвала самым точным образом их семейные связи.
— Сейчас за границей, конечно? А вы, получается, застряли здесь?
— Почему вы так думаете? — мысль о загранице никогда Саше в голову не приходила. — Нет, нет, этого не может быть… Это исключено совершенно. Он всегда в России жить хотел, здесь, в Петрограде, — голос ее задрожал. Вдруг на самом деле?..
Илларион Ипполитович отвел своего приятеля в смежную комнатенку и что-то ему там тихо говорил минут пять. А на шестой минуте они вернулись, и Сашина судьба была решена: Аркадий Игоревич официально пригласил ее на должность помощника заведующего клубом. Велел приходить прямо завтра, вопросы с жильем обещал утрясти сам. Выходя от вдохновенно расписавшего планы будущей работы Аркадия Игоревича, Илларион Ипполитович торжествующе сказал Саше:
— Видите, я говорил, у вас есть как минимум две рекомендации: ваша, Санечка, личная неординарность и ваша фамилия.
— Одна рекомендация, не считая, конечно, вашей, — горько усмехнулась Саша. — И то, и другое — это он.
Продержаться несколько тяжелых переходных послешкольных дней Саше помогла превращенная в муку, масло, сахар цепочка — последняя из «побрякушек», раздобытых когда-то Виконтом для спасения ее жизни.
А потом она получила первые в своей жизни рабочий паек и аванс.