П а в л и к. Вполне разумно. Жить надо не спеша.
П о л и н а (Павлику). Сколько вам лет, юноша?
(Павлику).
М а й к а. Ему двадцать три.
П а в л и к. Годы тут ни при чем. И до нас люди о жизни думали.
В а с и л и й (Полине). Что, схлопотала? Я тебе больше скажу. Когда меня из заповедника турнули, приказ принесли — глазам не поверил. Ты у Лизы, у него (показывает на Левушку) спроси, сколько я заповеднику отдал. Я на этих пятнадцати тысячах гектаров каждую звериную тропку знаю! Людей не хватало, сам вместе с плотниками кормушки делал! Выгнали, как собаку. А за что? Какое я преступление совершил?! Не позволил Дунаеву закон нарушать, заповедного зверя бить?! Из-за Ивановского леса с начальством переругался?! Так ведь, черт возьми, отдали его заповеднику! Что, он, этот лес, мне нужен был?! А, что говорить! Выгнали! И все тут. Думаешь, я так сразу лапки и поднял. Нет, я как зверь дрался, ночами не спал, душу себе выматывал, на людей бросался. Потом уехал рыбу ловить. И все. Как рукой сняло. На хлеб хватает, иной раз и выпить можно. (Распахнул окна, посмотрел на лес.) А красотищу эту у меня никто не отнимет. Моя.
(Полине).
(показывает на Левушку)
(Распахнул окна, посмотрел на лес.)
П а в л и к. Да, места вокруг благодатные. Я в одной деревне… на практике был… Озеро там большое. Вечером тихо… Крикнешь «о-го-го-го-го» и ждешь… Долго эхо не откликается. Секунд десять. А потом сразу с двух концов лес отвечает.
В а с и л и й. В Ивановке, что ли?
П а в л и к. В Ивановке.
В а с и л и й. Чего там делал?
М а й к а (улыбаясь). Павлику Ивановский приход обещают.
(улыбаясь).
П о л и н а. Приход?
В а с и л и й. Ты что, парень, поп?
Л и з а. Майка, перестань морочить людям голову. Скажите, Павлик, она шутит?!
П а в л и к. Я учусь в семинарии.
В а с и л и й. Брешешь! Ты физкультурник, комсомолец.