Б а р а б а н о в. Мы свое откричали, товарищ майор. А в чем дело?

В о е н в р а ч. Немцы прислали парламентеров. Гитлер покончил с собой. Согласны капитулировать.

Б а р а б а н о в. Сдаются, что ли?

В о е н в р а ч. Сдаются.

Т а м а р а. Неужели… конец… войне?

Б а р а б а н о в. Эх, мать честна, курица лесна, поперек дороги лежит сосна!.. Нет, ты скажи, как человек устроен. Я всю войну думал — дожить до победы, а там и помирать можно. А сейчас думаю — нет, шалишь, самое время жить!

Л и ф а н о в (в бреду). Товарищ генерал, прикажите артиллеристам прекратить огонь!

В о е н в р а ч. Лейтенанта в операционную! Барабанов, позови санитаров.

Б а р а б а н о в  уходит.

Т а м а р а. Что с вами, Вера Алексеевна? Радоваться надо, а вы…

В о е н в р а ч. Я радуюсь, Тамарочка.

Т а м а р а. О сыне думаете?

В о е н в р а ч (кивнула головой). О сыне… не стану врать, Тамарочка, думаю… Всю войну думаю. Я себе крепко в голову вколотила, что он жив… только найти меня не может. По ночам во сне все время его мальчишкой вижу. На качелях качается, высоко-высоко взлетает, мне все кажется, что перевернется… упадет. Просыпаюсь и думаю — погиб мой Сережа, нет его. Я когда в кино смотрю — самолет падает… сердце у меня замирает — в каждом мой Сережка видится.

Подвал.