— Митя… Митенька…

В таежном поселке били в набат. Тревожные, гулкие удары колокола поднимались вверх и уносились в тайгу.

Обитатели поселка собрались возле дома Субботы. Они стояли кучками: отдельно те, кто жил здесь спокон веку, старики, дети, бабы; отдельно, кто прибился сюда в страхе перед новой властью, кого привел Суббота.

И совсем отдельно, держа за руку малыша, возле своего дома стояла Марфа.

Все молча смотрели на крыльцо. Ветер, налетавший порывами, трепал бабьи юбки, хлопал ставнями, шевелил волосы ребятишек.

На крыльцо вышел Суббота. Он оглядел собравшихся и крикнул:

— Уходите!

В тишине от скалы вернулось чуть слышное эхо:

— …дите…

— Уходите! — хрипло кричал Суббота. — Бегите отсель к Черному ключу, бегите! Как деды ваши, как прадеды. Уносите добро, уводите жен, малых детей! Потому как Суббота вам больше не защита! Большевики сюда идут! Ни детям малым, ни старикам старым пощады не будет. Дома ваши пожгут, добро разграбят. Собирайте все, что унести можете, остальное в огонь!

Бабы и старики, крестясь, упали на колени. Кто-то из женщин истерически завопил, послышались рыданья. Суббота оглядел собравшихся, заметил Силантия, хмуро глядевшего на него.

— Что стоишь, Силантий! — крикнул Суббота. — Собирайся!

— Надоело зазря живот под пули подставлять. Не желаю больше, — сказал Силантий.

— А я неволить никого не смею. Оставайся! Только тебе, Силантий, что со мной, что без меня, один конец — пуля. А вы?! — крикнул он в толпу. — Чего ждете?! Собирайтесь! Бегите!

Он быстро пошел к дому. Возле ворот стояла груженая телега. Марфа преградила ему дорогу.

— Никуда я не поеду, Ефим! Куда с дитем малым!

Суббота взял мальчика из ее рук и передал Харитону. Тот посадил его на телегу. Оттолкнув Марфу, он вошел в дом.

Из раскрытого окна рванулись языки пламени. Через мгновение Суббота выбежал из дома с горящим жгутом соломы.

— Мое добро им не достанется! — крикнул он и, пробежав через двор, поднес огонь к крыше сарая.