Меня, напротив, неизвестность не пугает. Вооружённый подробными картами, я знаю, какой на пути следующий населённый пункт. Плыву уверенно и спокойно. Пока, во всяком случае. И после кружки крепкого чая, коротая часы бессонницы в палатке, меня занимают лишь воспоминания о прожитой собственной жизни. Что значительного, приметного, памятного было в ней?

Вспоминается последний школьный год, первая любовь, чистая, светлая, пылкая, волнующая…

Девятиклассница Тоня Борцова из соседнего села Шубкино нравилась давно. Весёлая белокурая хохотушка с веснушками на курносом лице, зелёноглазая и остроумная Тоня была очень симпатична. Не красавица, но довольно привлекательная девчонка. Я долго не мог решиться подойти к ней. Как заговорить, что сказать? Острая на язычок Тоня могла так отбрить, что враз пропало бы всякое желание к знакомству.

Февральским вечером я стоял на высоком школьном крыльце и с замиранием в груди смотрел на её удаляющуюся через сад фигурку. Вот уже который раз я стоял после уроков на улице, поджидая её, но не находил смелости броситься вслед, пойти рядом по тропинке.

— Что стоишь?! Беги, догоняй! — подтолкнул меня одноклассник Саша Игнатов.

Что–то всколыхнулось во мне. Как стрела, выпущенная из туго натянутого лука, я рванулся за Тоней, забыв все придуманные слова, которые намеревался сказать ей. Запыхавшись, поровнялся, пошёл рядом. Внутри всё колыхалось, и какое–то время мы шли молча. На её пушистую шапку с ветки упал комок снега. Я торопливо и неуклюже смахнул его рукавицей.

— Ой, за шиворот попало! — взвизгнула она и чему–то счастливо засмеялась. Не прогнала меня, позволила нести свой портфель.

— Ну, вот, пришли. Моя хозяйка не спит, можно немного постоять, — просто сказала Тоня. Её глаза блестели в лунном сумраке. Белели ровные мелкие зубы, обнажаемые улыбкой. Мы стояли, молчали и смотрели друг другу в глаза.

— Ну, я пойду… Темно уже, — робко потянула Тоня свой портфель. Я придержал его. Рука её опустилась. Она не хотела уходить. Сердце моё бешено колотилось. Неожиданно для себя, я привлёк её к себе и поцеловал. Тоня не отстранилась. Изо рта её приятно пахло свежестью мятной конфетки, и я долго не отпускал губ, не тронутых помадой. Отрываясь от них, чтобы глотнуть воздуха, я вновь ловил раскрытый рот Тони. Громкие выдохи вырывались из него. Не помогал мне даже опыт целований с Танькой Клименковой. Мы чувствовали неловкость от неумелых поцелуев. Зажмуривали глаза, боясь взглянуть друг на друга.

Несмотря на жар поцелуев и теплоту объятий, ноги закоченели. Трясясь от холода и постукивая своими ровными белыми зубками, Тоня проговорила: