— Слушаю вас, товарищ полковник, — сказал я, подсаживаясь к столу. И вдруг услышал:

— Выкладывайте, выкладывайте, что там хранил Цорн!

Все еще недоумевая, я подал Черкашину бумаги, он глядел на них с минуту — да, всего минуту- и они оказались у усатого. Тот схватил их так жадно, что задел меня локтем. И все посетители вскочили с мест и столпились вокруг усатого, очевидно, главного у них, а одна девица — искусанная комарами, увешанная походными сумками и фотоаппаратами — прямо носом ткнулась в план «Россомахи». Черкашин оставил у себя только шифровку.

— Прочтем и дадим вам знать, — сказал он усатому, а тот только кивнул в ответ, приняв это как должное.

Усатый развернул план на столе Черкашина и, весь просияв, сказал:

— Спасибо, пограничники! Ну, вот какое спасибо! — и он развел руками. — Теперь как на ладони все.

Полковник тоже разглядывал план. Он указал на край «Россомахи».

— Не эту ли траншею взорвали в июне, товарищ Аниканов?

Я нагнулся.

— Как будто… Знакомое место.

— Траншея! — усмехнулся Черкашин. — Она же в яму уходит! Как вести огонь отсюда? Ничего же не видно! Где сектор обстрела? Да, да, с точки зрения военной очень неудачно расположенная траншея. Вы правы, Алексей Петрович, — обратился он к усатому, — они рыли шурфы под видом оборонительных работ. Неплохая маскировка! Не так-то легко раскусить! Отправляли заключенных ночью в бараки, и тогда выходили в шурфы коллекторы. Забирали пробы и уносили под землю, в лабораторию, на исследование. Уносили в кисетах, неприметно. И никто ничего не знал, ни пленные, ни гитлеровские войска.

Так вот зачем нужны были кисеты! Брать пробы. Потому-то все кисеты с землей! От геологии я далек, но все же понял, что такое проба и шурф.

Шурф — канава, которую роют для того, чтобы исследовать состав грунта. Значит, на «Россомахе» — залежи ценных ископаемых! Так выходит?

Мне очень хотелось расспросить гостей, очевидно геологов, а не лесников, но Алексей Петрович говорил, и я не стал перебивать.

Да, они геологи. Они вели свой поиск. Двигаясь на север, они дошли до «Россомахи». Предупреждения: «смертельно, мины», развешанные на деревьях, и колючая проволока остановили геологов. Может быть, есть расчищенные проходы? К счастью, встретили Бахареву. Она предложила направиться в Кереть, к пограничникам. Там все скажут.

Потом Алексей Петрович еще раз повторил, как замечательно помогли пограничники: все шурфы, проделанные гитлеровцами, все минные поля как на ладони. И тут мелькнуло в его быстрой, горячей речи короткое слово, объяснившее мне все: он назвал подземное сокровище.