— Здорово, — повторил я. — Бинт. Слушайте, Константин Иванович, это удивительно. Значит, Лесник играл кого-то. У меня один раз мелькнула мысль — может, Лесник и есть ваш Заур-бек. Такое творится, что и в самом деле вообразишь…

— Сомнительно. Хотя…

— Что?

— Неужели он опять меня провёл. Вы что-нибудь знаете про Лесника?

— Мало, — сказал я. — Он жил до войны на юге. Судился за воровство.

— Заур-бек, — проговорил Астахов, — был мастер менять обличье. Он и накладной бородой не брезгал. Старомодный шпик… Но… мне тоже не верится. Ну, вы, очевидно, доложите обо всём своему начальнику…

— Конечно.

— Заходите.

— Непременно, Константин Иванович.

По дороге к майору Лухманову я мысленно укорял себя. Я сделал ошибку, конечно. Я должен был получше приглядеться к Леснику. Нелепо было так подставлять голову. Незачем было ускорять события. Попробуй теперь отыскать след. А я подозревал в мистификации Астахова, который так помог мне. Скверно получилось, очень скверно.

Лухманов, к которому я явился с находкой, долго рассматривал полушубок, бинт, что-то записал и сказал:

— Так. Нет больше Лесника. Если человек на виду, в самом проходе оставляет свою маскировку, то он, стало быть, намерен исчезнуть с нашего горизонта. Словно нарочно положил для нас. Видно уверен в себе. Есть укрытие. Похоже, что и записка специально для нас. Чтобы сбить с толку. И с чего это он вдруг обнаглел так! Драться полез! Странно. По-вашему, это телефон- Г-2-25-73? Сомневаюсь. Проверим.

Он перелистал толстую тетрадь в полотняном переплёте и продолжал:

— Этот телефон давно выключен. Номер машины — вот что это такое.

— Машины?

— Да. Сейчас наведём справки.

Он позвонил в автоинспекцию. Оттуда ответили, что под номером Г-2-25-73 числится санитарная машина, совершающая рейсы Ленинград — Кабоны, через Ладожскую ледовую трассу. Машина находится в ведении санитарного управления фронта. Через полчаса мы знали о ней всё. Шофёра зовут Анатолий Петров. Он уроженец Ленинграда, холост, не судился. В настоящее время он за Ладогой. Послезавтра должен быть в городе.

— Нужно будет пронаблюдать, — сказал майор. — Вы с Астаховым примите участие.

— Слушаю.

— Привыкли к нему? Вы, студент, иногда чертовски некстати покрываетесь иголками. В ежа превращаетесь. Подозрительность и наблюдательность — не одно и то же. Кстати, вы помните, я показывал Астахову пятидесятикаратный бриллиант. Помните?