Повисает тишина. В самых любезных выражениях, поддерживаемый со всех сторон коллегами, Вега де Селья приветствует путешественников и напоминает о решении Академии отправить их в Париж на поиски главного труда французских философов, обретение коего, подчеркивает он, совершенно необходимо для обновленного издания «Толкового словаря».

– И вот наконец наши друзья и коллеги возвратились, – добавляет он. – Их путешествие было не из легких, что делает их достойными вечной благодарности данного учреждения. А также нашей признательности и нашего уважения. Они пережили все трудности и лишения долгого, тяжелого и полного опасностей пути; однако верно также и то, что пребывание в Париже и знакомства, приобретенные в этом замечательном городе среди выдающихся представителей философского и научного мира, компенсируют изрядную часть перенесенных бедствий…

Его речь прерывают аплодисменты некоторых академиков, заставившие дона Эрмохенеса покраснеть, а адмирала – потупить взгляд. Вега де Селья улыбается, польщенный, смотрит вначале на одного, затем на другого и продолжает речь, подчеркивая, что, по его мнению, путешествие, окончившееся столь чудесным образом, может считаться гораздо более важным явлением, чем обычные академические достижения.

– Это был акт истинного патриотизма, – упрямо твердит он, – осуществленный честными, порядочными людьми, достойнейшими испанцами, жаждущими просвещения и счастья народов. – В этом месте он обводит взглядом собравшихся и останавливается, возможно по чистой случайности, на Игеруэле и Санчесе Терроне. – Поэтому я убежден, что все без исключения оценят их подвиг так, как он того заслуживает… Дорогой сеньор библиотекарь, дорогой сеньор адмирал: ваша Академия, ваш дом, прибежище благородного кастильского языка в моем скромном лице выражает бесконечную признательность вам за все, что вы для нас сделали… Добро пожаловать и сердечное спасибо!

Вновь со всех сторон раздаются аплодисменты, появляются улыбки и звучат поздравления. Участвуя в чествовании с таким видом, будто не кто иной, но именно он побывал в Париже, директор жмет руки и принимает поздравления. Великий, великий день, повторяет он. День славы и ликования.

– Да, но где же книги? – вопрошает кто-то.

Директор делает театральную паузу. Повисают мгновения тишины, в продолжении которых не слышно и жужжания мухи, и вот с победным видом он величественным жестом приглашает всех распахнуть запертые двери и проследовать в зал для общих собраний.

– Итак, «Энциклопедия» в вашем распоряжении, сеньоры академики!