* * *

Хилли не знала, сколько времени длилась внезапно наступившая непроглядная ночь. Она вдруг услышала слабый голос:

— Воды… Один глоточек… и я поднимусь. — Зупке вцепился в продымленный высокий пенек, попытался встать на ноги, но не смог, вновь опустился на колени. — Я ж умираю. О, проклятие!.. Только капельку, одну капельку…

Он надолго замолчал, потом медленно подполз к Хилли, зашептал:

— Хилли, а у нас с тобою могли быть дети, семья. — Он посмотрел на небо. — Люди, закройте в своих домах окна и двери… Не пускайте в свои дома ложь и обман. Ничего не вижу, — вскрикнул он. — Холодно… и темно, те-ем-но-о…

Руки под ним подкосились, и он ткнулся в землю головой к смертельно побледневшей Хилли.

3

По случаю приезда Апеля Фукса на виллу Теодор распорядился накрыть побогаче стол у фонтана.

Господин Фукс приехал без опоздания, и сразу началась пирушка, которая вскоре превратилась в своеобразный турнир провозглашения тостов.

— Крокодил крокодила не кусает! — провозгласил Теодор, расцеловав перед тем Апеля Фукса. — Не грызет даже в том случае, если он льет горючие слезы. Пьем за крокодилов!

Они опять обнялись, хлопая друг друга по спинам и хохоча.

— Мой учитель, теперь мой тост, — заявил Фукс и наполнил шампанским два фужера. — Мой учитель, я пью за то, чтобы мои деньги никогда не поссорились с твоими.

Теодор не поднял своего бокала, он протер вдруг повлажневшие глаза, промолвил с печалью:

— Мой любезный Фукс, твой учитель уже не тот бравый капитан, который, как ты знаешь, во время войны без колебаний тысячами отправлял советских туда, откуда начинается хвост редиски. Я имел от фюрера полную свободу рук. Я не нуждался в средствах…

— Говори, сколько тебе нужно? — быстро прервал его Фукс.

— Миллион…

— Миллион? И ты тотчас вложишь этот миллион в ракетное производство господина Лемке!

— Ты сам провозгласил, чтобы твои деньги никогда не столкнулись, не поссорились с моими деньгами. Мы с тобою, дорогой Фукс, всего лишь плачущие крокодилы, кусать друг друга не будем!

— Найдем, куда приложить деньги…

Теодор, проводив Фукса за ворота, вернулся к столу, с чувством усталости опустился в кресло, с которого виднелся «Горбатый мост». С этого моста, вспоминал Теодор, с большой высоты бросались в воду неудачники, различного рода авантюристы и даже обанкротившиеся отцы города, разбивались, гибли.