Военный неопределенно пожал плечами и в раздумье произнес:

— Я так думаю, товарищи, эти пули могут быть от винтовки английского производства.

— Их можно спутать с пулями от маузера? — быстро спросила судья.

— Ни в коем случае, — снисходительно улыбнулся командир. — Их не перепутает самый безграмотный в военном деле человек.

— Благодарю вас, вы свободны, — судья взглянула в зал — Гражданин Замесов. Подойдите. Ведя следствие, где нашли вы эти пули?

Подтянутый, в отглаженном костюме, Замесов коротко склонил голову перед судом и снова выпрямился, мельком бросив взгляд в сторону напрягшегося Глобы.

— Нами были проведены исследования полета пуль, которыми был убит Павлюк. Ранения все сквозные. Естественно, можно предполагать, что есть возможность их найти. В некотором отдалении от Павлюка тянулся высокий плетень. Плетень мы разобрали по веткам. Снег вокруг него просеяли… пропустили через пальцы каждую снежинку. Безусловно, работы велись в присутствии понятых. И не день, не два. В результате были найдены вот эти пять пуль. Пять выстрелов. Пять ран. Пять пуль. Все логично…

— Комментировать будет суд, — холодно прервала его судья. — Вы свободны…

— Суд удаляется на совещание!

— Встать! Суд идет!

…Глоба напряженно слушал звенящий голос — он падал на него словно с неба, слова оглушали, вызывая в душе ликующее чувство невероятного счастья.

— …Именем Советской Социалистической Республики Украины… Года… числа… Народный суд уезда… губернии… Признает…

В зале такая тишина, что Глобе кажется — в паузах между словами разверзаются бездонные пропасти. «Чего она медлит? Да говори уж… Господи, не тяни…»

— …Глобу освободить из-под стражи за неимением улик. Дело об убийстве Павлюка передать на дальнейшее доследование.

Тишина зала как бы разорвалась. Расталкивая людей, опрокидывая скамьи и табуретки, со всех сторон к Глобе начали пробиваться друзья и знакомые, они что-то кричали, возбужденно размахивали шапками, зажатыми в руках. Не обращая внимания на шум, судья и двое народных заседателей деловито собирали бумаги со стола, накрытого красной скатертью. Одни из милиционеров, охранявший ранее Тихона, весело сказал Глобе, молодо сверкая глазами:

— Ну и нервы у вас, товарищ Глоба… Они тут такую контру развели, а вы слушаете — и ни один мускул на лице не дрогнул.

Не ответив, Тихон одним махом переметнулся на ту сторону деревянного барьерчика и в несколько шагов достиг Мани, которая одиноко стояла у квадратной колонны и, улыбаясь, плакала.

Вместе со всеми, уже в шинели, подпоясанный ремнем, Глоба вышел из клуба кожевенного завода и, окруженный друзьями, направился к воротам. Рагоза посмотрел на него как-то многозначительно и, ничего не сказав, полез в нагрудный карман гимнастерки, вытащил что-то и протянул Тихону.