Странно было видеть, как при свете сотен факелов из смолистой сосны, от которой произошло название города, женщины вереницами двигались по улицам, сгибаясь под грузом тяжелых камней и корзин с землей, долбили деревянными заступами жесткую почву или разрушали стены домов. Ни на что не жалуясь, они работали угрюмо и ожесточенно, без стонов и без слез. Крепились даже те, чьи мужья и сыновья были утром сброшены со скал в пропасть. Они знали, что сопротивление безнадежно, что все мы обречены, но ни одна из них даже не заговаривала о сдаче. Если об этом и заходила речь, они только повторяли вслед за Отоми, что лучше умереть свободными, чем жить рабынями, но большинство просто молчали. Старые и молодые, матери и жены, девушки и вдовы работали стиснув зубы, и рядом с ними трудились их дети.

Глядя на них, я подумал, что всех этих безмолвных женщин воодушевляет какое-то общее страшное решение, о котором все они знают, но предпочитают не говорить.

– Вы и для теулей будете так же стараться? – крикнул с горькой усмешкой один из воинов, когда мимо него проходила вереница женщин, сгибаясь под бременем камней. – Ведь они ваши будущие хозяева!

– Глупец, разве мертвые стараются? – ответила ему возглавлявшая эту группу молодая красивая женщина из знатного рода.

– Мертвые – нет, – отозвался несчастный шутник, – но таких красавиц, как ты, теули не убивают. Ты молода и проживешь в рабстве еще много лет. Как же ты этого избежишь?

– Глупец! – повторила женщина. – Неужели ты думаешь, что огонь угасает только от недостатка масла в светильнике и человек умирает только от старости? Огонь можно погасить и вот так!

С этими словами она бросила на землю факел, который держала в руке, затоптала его сандалией и пошла со своим грузом дальше.

Теперь я был уверен, что женщины приняли какое-то отчаянное решение, но тогда я даже не представлял себе, насколько оно было ужасно, и Отоми ни словом не обмолвилась об этой женской тайне.

Когда мы случайно встретились в ту ночь, я сказал ей:

– Отоми, у меня скверная новость.

– Если ты так говоришь даже в этот час, она должна быть поистине страшной.

– Среди наших врагов де Гарсиа.

– Это я знаю, муж мой!

– Откуда?

– По твоим глазам, – ответила она. – В них – ненависть.

– Похоже, что час его торжества близок, – сказал я.

– Не его, а твоего торжества, любимый. Ты расплатишься с ним за все, но победа достанется тебе дорогой ценой. Не спрашивай ни о чем, я чувствую это сердцем. Смотри! – Она указала на снежную вершину вулкана Хака, розовеющую в лучах рассвета. – Смотри, Королева уже надевает свою корону. Тебе надо идти к воротам – испанцы скоро пойдут на штурм.