Когда он вышел из спальни, Вермандуа уже открыл следующую дверь. Овидайя увидел, что находившееся в ней произвело впечатление на графа, поскольку тот в изумлении застыл на пороге. Овидайя подошел ближе. В третьей и последней комнате на этом этаже скрывалась внушительных размеров библиотека. Все стены были уставлены книгами, в центре комнаты возвышался огромный дубовый письменный стол, полностью покрытый бумагами. На треноге у окна стоял телескоп. Закрыв за ними дверь, Вермандуа указал на тяжелые бархатные шторы на окнах. Овидайя попытался как можно более бесшумно закрыть их, чтобы граф мог сильнее открыть фонарь.

При свете они увидели, что в кабинете царит беспорядок. Однако, судя по всему, это было не его обычное состояние. На большинстве полок книги стояли ровно, а в привычке складывать на столе бумаги за кажущимся хаосом Овидайя разглядел склонного к упорядочиванию человека, сложившего письма и труды по определенной системе. Однако некоторые книги лежали на полу, одна чернильница была перевернута, образовав на разложенной карте Леванта немного к востоку от Бейрута новое внутреннее море.

– Кто-то обыскивал эту комнату, – прошептал Овидайя.

– Похоже на то, – отозвался Вермандуа. – Вы можете что-то сделать со всеми этими бумагами?

Подойдя к письменному столу, Овидайя осмотрел разложенные на нем труды. Здесь были старая копия «Меркур Галант», «Гачета де Мадрид» и разные сочинения. Рядом лежала открытая книга, которая в Лондоне была и у него самого, «Космография Блау». Он сразу узнал эту книгу по картам, однако, к своему огромному удивлению, обнаружил, что это издание на арабском. Кроме того, под столешницей был большой ящик, и ученый выдвинул его. В нем обнаружилась толстая пачка трактатов: «Magneticum naturae regnum sive disceptatio physiologica», «Ars magna lucis et umbrae», «Sphinx mystagoga» и так далее. Просматривая их, Овидайя расстроился. Речь шла исключительно о трактатах Афанасия Кирхера[87]. Псевдоученый-иезуит пытался по поручению папы создавать натурфилософию, созвучную с учением Церкви. Вместе с другими учеными Овидайя целыми вечерами развлекался, читая трактаты Кирхера, содержимое которых было совершенно неслыханным. Однако безумные идеи этот Кирхер нес с величайшей серьезностью, что делало ситуацию еще более комической. Так, например, иезуит утверждал, что сила притяжения определенных металлов друг к другу обуславливается не магнетизмом, а силой любви. Вопреки всем фактам, он пытался доказать, что Солнце все же вращается вокруг Земли. Кроме того, Кирхер создал партитуру, которая будто бы способна была нейтрализовать яд тарантула. Все это представляло собой схоластическую бессмыслицу худшего сорта, и Овидайя был потрясен тем фактом, что его корреспондент занимается такими вещами. А затем в голову ему пришла идея. Он вынул из ящика трактаты Кирхера. Оказалось, что под ними ящик обклеен кожей. Он убрал и ее. Под ней обнаружилась неприметная стопка вощеной бумаги, скрепленной ниткой. Расшнуровав ее, Овидайя увидел стопку писем. Эти письма были ему знакомы, поскольку написал их он сам. Кто-то разгладил их и тщательно сложил по порядку получения. Сверху лежали рисунки, временами содержавшиеся в письмах. Овидайя поспешно сложил письма и спрятал в карман камзола.