– Нет, – ответил он. – Надо было связать охрану, а она оказалась физически сильной.

– И это было основное препятствие?

– Да, – сказал «Ганс». – Что же касается сейфа, то это был сейф старой конструкции, которая мне давно известна, и проникнуть в него было парой пустяков.

Корбалевич

Корбалевич

Утром следующего дня к Кобалевичу зашел мрачный Гольцев.

– Знаешь, – сказал он, – я тут всю ночь думал и определился, что разведка и контрразведка могут быть искусством… только на последнем штрихе операции, но этот штрих должен обязательно покоиться на системе.

– Ладно, пусть будет так, – примирительно ответил Корбалевич. – Пригласи ко мне Михно.

– Да он уже стоит в коридоре.

– Ты ему сказал, что я его вчера искал?

– Намекнул.

– Леонид Андреевич, – сказал Михно, входя в кабинет, – я вчера на встрече был…

– Ну и прекрасно, садись, есть серьезный разговор. Вот адрес квартиры, по непроверенным данным, это одна из конспиративных квартир каморканского резидента.

– Проверить и подтвердить?

– Да, и сразу продумать вариант установки там аппаратуры слухового контроля. И еще, найди в районе кого-нибудь из старых охотников. Они в то время, когда от нас выводили военных, нахватали для своих нужд мелкомасштабных карт.

– Что приоритетней?

– Первое, но и со вторым не затягивай.

Доклад Михно в отношении квартиры на улице Богдановича обескуражил Корбалевича. Такой невезухи трудно было придумать. Установщики, а за ними и технари дали расклад, что установить стационарную аппаратуру невозможно. Конечно, можно повесить микрофон на Расима, но это очень опасно и может привести к его расшифровке.

– Оставь материалы, – сказал Корбалевич Михно, – я их еще раз посмотрю, а сам смотайся в провинцию, «поохоться» за картами.

После ухода Михно Корбалевич еще раз просмотрел материалы и стал чертить схему факторов, которые мешали установке стационарной аппаратуры в квартире, используемой разведчиками Каморканы.