– Вставайте, шайтановы дети! – весело подморгнул товарищам. – Вперед! Вперед! Наше спасение – длинные ноги!

6

6

В первом же небольшом селении, примостившемся в глубокой балке между пологими склонами гор, они убедились, что действительно попали в Болгарию.

Чтобы не вызывать подозрения у любопытных балканджиев[115] своим одеянием и видом, Роман, Спыхальский и Грива выдавали себя за невольников, а Арсен – за янычара, который их конвоирует. Невольники, понурив головы, медленно плелись по раскисшей дороге, и, казалось, им все было безразлично. Опущенные плечи, безвольно повисшие руки, грязные заросшие лица, лохмотья, едва прикрывавшие изможденные тела, – все вызывало у добросердечных балканджиев сочувствие, и они выносили горемыкам хлеб, кислое молоко, овечий сыр и сушеный виноград.

Но как только село оставалось позади, беглецы убыстряли шаг.

За два первых дня они прошли далеко в глубь страны. Затем круто повернули на север, где синели высокие горы Старой Планины. Арсен вел товарищей в Чернаводу, надеясь встретить там Младена и Златку.

Златка! При одном только воспоминании о девушке сердце казака начинало стучать чаще, словно готовясь вырваться из груди и лететь на поиски любимой. Арсен торопился как мог. Несмотря на то, что вся спина его была покрыта ранами и каждый шаг давался ценой больших усилий, он непрерывно подгонял товарищей. И чем ярче, четче на фоне пасмурного осеннего неба вырисовывались величественные горы Старой Планины, чем ближе становился гайдуцкий край, тем сильнее Арсен спешил и волновался. Как бы не схватили их на оставшемся пути янычары, которых видимо-невидимо прибыло на постой в болгарские села и городки после неудачного похода на Украину. Сумеют ли беглецы разыскать отряд Младена, разгромленный в том несчастливом бою?.. Наконец, не давала покоя мысль о том, удалось ли Златке и Драгану найти Младена и Анку? Не попали ли они в руки янычар Сафар-бея или спахиев Гамида?

Шли большей частью кружным путем, изредка спрашивая дорогу у пастухов. Пересеченная отрогами Старо-Планинского хребта, глубокими оврагами и лесами, безлюдная местность надежно скрывала их от постороннего взгляда. В села заходили только тогда, когда донимал голод.

Перебравшись через бурливую Луду-Камчию, вошли в густой буковый лес. Черный и мрачный, без листьев, он навевал глухую тоску. С блестящих мокрых ветвей беспрерывно падали тяжелые холодные капли. Шуршала под ногами опавшая листва.

Дорога круто поднималась вверх.

Вечерело.

Где-то впереди, за густыми зарослями, глухо шумел водопад. Усталые, голодные, беглецы ускорили шаг. Надо было искать для ночлега место посуше.