— Как зовут тебя? — спросил я его.

— Называй меня Шангю.

— А тебя? — повернулся я к монголу.

— Зови меня Бар-тигр.

— В таком случае ты должен быть очень сильным и мужественным.

— Я достаточно вступал со зверьми в единоборство и тем не менее остался жив. А как нам называть тебя?

Я назвался. Лама, помолчав немного, молвил:

— Это чужое имя, оно не позволяет ничего думать о человеке, его носящем. Ты бы согласился, если бы мы стали тебя называть Батор?[73]

— К чему же сразу столь громкое имя?

— Не у тебя ли так много оружия? Не ты ли суть при этом мужествен?

Это была типично монгольская логика. Ламе положено быть ученым, поскольку каждый из многочисленной его братии написал хотя бы одну книгу, мне же — сильным, так как у меня оружие.

В числе прочего, отсутствующего у меня, я был снабжен картой и чаем, который, в чем имел возможность не раз убедиться, является неким мерилом здешней жизни, а затем, получив обещанную лошадь, был готов к отъезду.

Ката, или охранный пояс, играет в кочевой жизни монголов и тибетцев очень важную роль. Длина его приблизительно втрое превосходит ширину, цвет он имеет белый с синеватым оттенком, концы отделаны бахромой, а сам он изготавливается из шелка или подобного шелку материала. Каты бывают разные, в зависимости от состоятельности хозяина, но несомненно одно — каждый должен иметь кату, эту панацею на все случаи жизни. Выражая радость или горе, просьбу или учтивость, и во многих других случаях люди меняются катами или просто предлагают свою. Любой, самый дорогой, подарок теряет без приложения каты всякий смысл.

Итак, мы отправились в путь. Еще в юные годы я очень много читал о Великой Китайской стене, велико же было мое разочарование, когда, достигнув ее на следующий день, увидал лишь кучи мусора с торчащими обломками каменных глыб. Мои спутники пустили коней вскачь и, перебираясь через обломки, ни словом не обмолвились о великом произведении древнего зодчества.

Ближе к вечеру мы догнали большое стадо, хозяин которого был ламой.

— Мен-ду, господин мой лама! — приветствовал его Шангю.

— А-мор, господин мой брат! — ответствовал тот.

— Не угодно ли будет отведать моих угощений и провести ночь здесь?

— Если ты позволишь, мы примем твое предложение с радостью.

— Вы — мои гости!