— Который также вынудил мутеселлима освободить двух курдов из Гумри?

— Это так.

Я все больше удивлялся. Откуда знает этот несторианский предводитель всю эту историю?

— Откуда ты знаешь все это, мелек? — спросил я.

— Разве не ты вылечил девочку в Амадии, съевшую ядовитую ягоду?

— Да, я. Ты знаешь и это?

— Ее прабабку зовут Мара Дуриме?

— Это ее имя. Ты ее знаешь?

— Она была у меня и много о тебе рассказывала из того, что узнала от твоего слуги, находящегося там, среди пленных. Она знала, что ты можешь приехать в нашу местность, и попросила меня стать твоим другом.

— Откуда ты знаешь, что я — именно тот человек?

— Разве ты не рассказывал вчера о себе? У нас в Гумри есть друг, который нам все сообщает. Поэтому мы знали и о сегодняшней охоте, и то, что ты будешь присутствовать при этом. Когда я лежал в засаде и заметил, что ты отстал, я послал отряд моих людей, которые должны были взять тебя в плен и увезти, чтобы тебя не ранили в бою.

Все это звучало настолько фантастично, что было трудно в это поверить. Только теперь я понял странное поведение воинов, которые брали нас в плен, хотя они, конечно, хватили лишку, потому что отняли у нас одежду.

— Что же ты теперь будешь делать? — спросил я мелека.

— Я возьму тебя с собою в Лизан, где ты будешь моим гостем.

— А мои друзья?

— Твой слуга и Амад эль-Гандур свободны.

— А бей?

— Он мой пленник. Наше собрание еще решит, что с ним делать.

— Вы его убьете?

— Вполне возможно.