Тем не менее смеяться над старым Росинантом[58] решился бы только незнакомый с Западом человек. Подобное животное обычно верно служит владельцу в течение половины его, хозяина, жизни, разделяя с ним смертельные опасности и тяжелый труд в любую погоду, в жару и в холод, под дождем и снегом и, будучи уже в возрасте, обладает весьма ценными качествами, так что поменять его на кого-то другого — дело весьма трудное и болезненное. Все это было хорошо известно Дику Хаммердал у, почему он и продолжал держать старую, заезженную кобылу, вместо того чтобы иметь под седлом молодого могучего мустанга.

Экипировку Пита Холберса также нельзя было назвать роскошной. Он восседал на маленьком, коротком и толстом жеребце, который был столь низок ростом, что длинные ноги всадника едва ли не волочились по земле. Но, несмотря на тяжелый груз, движения животного были грациозны и легки, и чувствовалось, что такому коню вполне можно доверять.

Что касается лошадей остальных, то видно было, что они выращены на спокойной ферме где-нибудь на востоке, и только время могло дать ответ, годятся ли они на что-нибудь здесь.

Быстрая езда через высокий лес продолжалась много часов. К вечеру путники достигли открытой прерии; покрытая цветущими гелиотропами, она раскинулась во все стороны подобно пестрому ковру, заканчиваясь в бесконечной, казалось, дали у темнеющего горизонта.

Отдохнувшие с утра лошади не были утомлены, поэтому решено было продолжить путь через саванну, прежде чем начать устраивать ночной лагерь. Лишь когда на небе уже блестели звезды и давно уже отсиял последний луч солнца, Хаммердал остановил лошадь.

— Стоп, — сказал он, — день кончился, пора завернуться в одеяла! Не так ли, старый енот Пит Холберс?

В те времена, на Дальнем Западе, название этого симпатичного зверька с полосатым хвостом охотно употреблялось трапперами в качестве обращения.

— Как хочешь, Дик, — проворчал Холберс, испытующе глядя вдаль, — однако не лучше ли нам отмахать еще милю? Или три, или пять? Четыре умелые руки и два ружья были бы нужнее там, у Полковника, чем здесь, на лужайке, где жужжат жуки и порхают ночные бабочки.

— Плевать на бабочек. У нас тут двое господ, которые еще не знают, что такое прерия, и надо дать им отдохнуть. Глянь, как пыхтит гнедой под Петером — чертовски трудное имя! — Вольфом; да, посмотри, как он хрипит, будто у него там целый Ниагарский водопад в горле; и тот рыжий, на котором повис Мертенс, весь в пене. Итак, слезаем; начнет светать — поедем дальше.

Оба немца, не привыкшие к столь долгой верховой езде, действительно очень устали и мгновенно последовали приказу. Лошади были привязаны длинными лассо, и после скромного ужина, когда определили очередность дозоров, все кроме тех, кто дежурил первым, легли спать прямо на траве.