— Сейчас поймешь. Садись поближе к костру, и я поведаю тебе обо всем, что произошло.

— Да, да, расскажи скорее, а то я не знаю, что и думать. Но как же мое ружье и мой нож? Почему ты забрал их у меня и не отдаешь обратно?

— Ты и это узнаешь. В ваше отсутствие произошли вещи, которые могут круто изменить жизнь каждого из вас. Если ты достаточно умен, то сумеешь воспользоваться обстоятельствами. Запомни: твое счастье всецело в твоих руках.

Он усадил Бабара около себя и начал свой рассказ.

С этого места разговор у костра перестал интересовать Шварца. Он решил, что теперь знает достаточно, и тихо вернулся к ожидавшим его солдатам. Пфотенхауер встретил друга словами:

— Ну, мы уж вас совсем заждались, прогулка-то ваша на добрый час затянулась! Слышали что-нибудь полезное для нас?

— Да, уж более чем достаточно.

— Но я надеюсь, это были добрые вести?

— Совсем наоборот. Мой брат схвачен.

— Тысяча чертей! Это точно?

— Да. В половине дня пути отсюда он вместе с Охотником на слонов попал в руки Абдулмоута.

— И где он сейчас?

— Об этом ловцы рабов не говорили, а я не мог долее мешкать и поспешил сюда. Но скоро мы обязательно узнаем, где мой брат!

— Нам нужно немедленно отправляться к ним на выручку, пока с ними не стряслось ничего ужасного.

— Разумеется, но эту ночь нам все же придется провести здесь. Йозефу и Охотнику на слонов не удалось предупредить беланда. Нападение на их деревню все же произошло. Омбулы больше нет. Абдулмоут захватил более тысячи рабов, но этого ему показалось недостаточно, и теперь он задумал совершить еще один набег — на соседнюю деревню.

— Боже правый, экие страсти вы рассказываете! Но ничего, мы постараемся спутать его расчеты и постараемся так сделать, чтобы он за свои черные делишки жизнью поплатился! А сейчас растолкуйте-ка мне как следует, что говорили эти негодяи там, у костра. Если ваш брат, а мой закадычный дружок Зепп попал в беду, так я должен не хуже вашего знать, как Абдулмоут, дьявол его побери, все это устроил. Не зря говорят, ум хорошо, а два лучше — уж вдвоем-то мы сумеем придумать, как их снова освободить!

Шварц слово в слово пересказал Серому все, что он слышал, после чего Пфотенхауер пришел в необычайное волнение. А когда Шварц закончил, гневно воскликнул:

— Так значит, вот оно как дело-то обстоит! Они отняли у меня моего Зеппа, и одному Богу известно, что с ним теперь будет! Раз уж они знают, что он хотел им дорогу перебежать, то небось не будут с ним как с желанным гостем обращаться. Но они еще не имели дела со мной, Наци-Птицей, а я уже иду, и горе им, если хоть один волос упадет с головы моего друга! Ну, а теперь — быстрее туда, к костру, коли мы не хотим, чтоб этот болван-фельдфебель ускользнул у нас из-под носа!