Понимая, что тащить сразу две рыбы на прутике будет тяжело, он положил первую, самую большую, в ведро и, нагнувшись, потянулся за второй. Едва он ухватился за ее подсыхающий шершавый хвост, как кустарник над ним зашевелился и раздался не то огорченный, не то удивленный вздох. Ничего не подозревавший Андрей поднял голову и увидел над собой оскаленную и в то же время как бы обиженную, растерянную морду медведя, должно быть, того самого, что ночью бродил неподалеку от поста. Его острые уши стояли торчком, как у овчарки, лохмы бурой, летней шерсти висели на щеках и вздрагивали. Передние лапы, которыми медведь раздвинул кустарник, были мокрыми и лоснились.

Опешивший Андрей икнул и стал медленно выпрямляться. Медведь скосил глаза и, скорее, испуганно, чем обиженно, рыкнул. Услышав его зловонное дыхание, Почуйко сразу потерял способность соображать, швырнул рыбину в таежного барина и бросился наутек.

Большой, еще не вылинявший бурый медведь от испуга и неожиданности дернулся, споткнулся и задом с размаху упал на выпирающие из земли корни и срезанные у поверхности острые ветви кустарника. Дико взвыв от боли, он ловко перевернулся, встал на лапы и бросился вдогонку за удирающим Почуйко.

Андрей оглянулся, увидел мчавшегося за ним зверя и метнулся к одинокой, засмотревшейся в заводь ели. С разбегу он вспрыгнул на ствол и, неистово работая ногами и руками, как кошка, добрался до первых толстых ветвей. Он вцепился в них и хотел было подтянуться повыше, но что-то схватило его за левое плечо и не пускало вверх.

— Он, лышенько мени! — несвоим голосом взвыл Андрей.

Ему ответил приближающийся медведь Андрей торопливо пробрался чуть выше и наконец нащупал ногой твердый сук.

Обнимая сочащийся смолой ствол, он с опаской посмотрел вниз и увидел, что медведь, ловко перебирая слегка вывернутыми ногами с темной, но все-таки заметно розовеющей кожицей на них, тоже взбирается на ель. Почуйко из последних сил рванулся вверх. Сзади треснула ветка, тяжесть на левом плече уменьшилась, но подняться выше Почуйко так и не смог.

Зверь ткнулся вытянутой вперед остроносой мордой в сапог Андрея. Почуйко отдернул ногу. Медведь попытался освободить одну из передних лап, которыми он обхватывал ствол дерева, но сделать этого не смог — нарушалось равновесие. Тогда он потянулся мордой к правой ноге Андрея, но тот свободной левой ударил таежного барина по носу. Зверь зарычал во всю глотку и поднялся чуть выше. Теперь он мог свободно схватить опирающуюся на сук правую ногу, и Андрей понял это. Оглядываясь через плечо, Почуйко подкованным каблуком заколотил зверю по носу. Медведь ревел от ярости и то уклонялся от этих ударов, то пытался укусить: оторвать от ствола лапу он по-прежнему не мог.