Дятел перестал стучать, потом застучал ближе резко, громко.

Ствол дерева, где стоял Петька, скрипел чуть слышно, и когда Петька прислонился к нему спиной, он почувствовал, будто дерево дышит, тоже тихо, почти незаметно, в такт своему скрипенью.

Опять он крикнул:

— Гоп-гоп!

«Рип-рип», рипит дерево… Шумят вверху листья…

Дятел, кажется, застучал еще громче, еще чаще, с дробными перебоями словно вдруг рассердился…

Зеленым морем стелется кругом заросль между деревьями…

Кустарники стоять неподвижно… Сюда не доходить ветер.

Тут тишина… Мягкий, зеленый сумрак окутывает гущу кустов.

Только кое-где солнечный свет золотится на ветках и листьях.

Тихо…

И вдруг в кустарниках что-то хрупнуло глухо и слабо…

А Петька в это мгновенье, с напряженным вниманием насторожив слух и затаив дыхание, ждал ответного голоса на свой голос…

И ему уже казалось даже, будто он слышит где-то далеко-далеко какие-то голоса сквозь шум листьев, такие же смутные, неопределенные, как шум листьев, немолчный, монотонный, у него над головой.

Голоса словно летели к нему с этим шумом и в этом шуме…

Летели и не могли долететь, потому что ветер разносил их с собою по всему лесу, всюду вокруг над всем необъятным зеленым простором.

И они замирали в листьях, и вспыхивали опять, и опять замирали.

Звук, раздавшийся в кустах, откликнулся в сознании у Петьки неясно и смутно… Но через мгновенье точно электрическая искра пробежала у него по телу и ударила в мозг.

Что это?… Откуда это тот звук?

Весь он замер.