— Именно так и сказали? Припомните-ка получше, а то мы сейчас ваши слова запротоколируем, а мне не хочется предъявлять вам потом обвинение в ложных показаниях. Ну?

— Да нет же, именно так и сказал.

— Хорошо. Зафиксируйте, — обратился Релинк к солдату-протоколисту, сидевшему за пишущей машинкой. Когда пишущая машинка смолкла, Релинк сказал: — С этим эпизодом все. А где вы работаете?

— Постоянно — нигде. Подрабатываю на хлеб где придется, — часы, например, чиню, — ответил Григоренко.

— Часы? — удивился Релинк и, жестом подозвав сидевшего в стороне Бульдога, сказал ему что-то. Бульдог кивнул и быстро вышел из кабинета. — Так… Часы, значит, ремонтировали? — переспросил Релинк и, улыбнувшись, добавил: — Не знал я этого, неделю назад, мои часы вдруг начали отставать на целый час, я их, знаете, вот так потряс, и они пошли правильно.

— Наверное, соринка попала в механизм, — тихо произнес Григоренко.

— Да, да, очевидно… — добродушно согласился Релинк.

В это время Бульдог ввел в кабинет Карлика. Вид у него был страшный: рубашка в крови, все лицо в фиолетовых подтеках.

— Ну-ка, маленький человек, — обратился к нему Релинк, — посмотрите-ка на этого господина, не он ли сегодня прятался у вас в будке?

Карлик с трудом приподнял вспухшие веки и посмотрел на Григоренко:

— Он…

— Как тесен мир! — весело воскликнул Релинк. — Тогда скажите нам: кто он, этот человек?

— Мишей его зовут, — тихо-тихо говорил Карлик. — А больше я ничего о нем и не знаю.

— Чем он занимается?

— Когда-то я учил его своему ремеслу. В общем промышлял он, как многие: что достать, что продать, что поменять.

— Ага! — обрадовался Релинк. — Торговец, спекулянт, прекрасно! Что вы можете сообщить нам еще?

— Ничего.

— Спасибо, маленький человек. Уведите его.

— Итак, зовут вас действительно Михаил? — вернулся Релинк к допросу. — А фамилия?

— Григоренко, я же сказал…