— Не добили, значит! — сказал Николаев и стал сворачивать цигарку.

— Выходит, что так, — согласился Малинин.

— Ну-с, господин Драчев, — обратился я к подполковнику, — маскарад, думаю, можно прекратить?

Он молча поднял бесцветные, водянистые глаза.

— Какой план хочет предложить Степняку генерал? Где расположился отряд? Сколько штыков? Пулеметов?

— Отвечай, шкура! — выкатив глаза, закричал Малинин. — Я заставлю тебя говорить!

Подполковник процедил:

— Чем ты грозишь, хам? Расстреляешь? Я готов!

— Легкую смерть выпрашиваешь? — рассвирепел Малинин. — Да прежде, чем расстрелять, я из тебя…

— Хочу предупредить вас, Драчев, — я дал знак Егору помолчать. — Вы неверно информированы. Не всех бывших офицеров мы расстреливаем. Вы имеете возможность распорядиться своей жизнью иначе.

— Вот как? Весьма благодарен, — поклонился подполковник. — Сколько же вы платите русскому офицеру за предательство? И какими деньгами рассчитываетесь? Немецкими марками? Мы будем вас вешать! — вдруг побагровев, закричал Драчев. — Вешать! Вешать!

— У вас слабые нервы, — усмехнулся я. — Товарищ Кольцов, проводите гражданина Драчева в тюрьму. Мы продолжим наш разговор завтра, когда подполковник успокоится.

— Зачем в тюрьму? — вполголоса сказал Егор. — В подвал его! Авось не замерзнет…

— Нет! — ответил я. — Это не Серж Лозинский и не Лессинг! Для господина офицера необходимо помещение посолиднее.

Малинин недовольно пожал плечами. Лешка увел подполковника. На улице зафыркал автомобильный мотор. Подышав на замерзшее стекло, Николаев сказал:

— Машина товарища Волошина.

Я зачем-то стал приводить в порядок бумаги. Малинин сел на диван и скромно сложил руки на коленях. Раздались быстрые шаги, вошел Петр Андреевич.

— Кого задержали ночью? — спросил он, протягивая мне руку.

— Не тех, кто был нужен, — твердо ответил я. — Гимназистов. В Китай собрались. Словом, чепуха! К заговору и Степняку не имеют отношения.

Волошин хотел что-то сказать, но промолчал, только стиснул зубы.