«Вот он когда показал себя, предатель! — думал я. — Вот кого имел в виду Нащокин! Но Красильников ведь ничего не знал о моем визите к Степняку… Значит, был еще кто-то? Кто?..

Ничего! Все тайное когда-нибудь станет явным, и ты не избегнешь пули, кто бы ты ни был!.. А сейчас я должен уходить. Куда? Появляться в городе, переполненном офицерами и казаками, опасно… Учитель географии Алексей Александрович! — вспомнил я. — Вот у кого можно отсидеться! Его домик стоит на окраине, там безопасно. А может быть, и Лешку встречу?» При мысли о Лешке на душе у меня потеплело. Я почувствовал, что соскучился по его ясным глазам и задорному, мальчишескому голосу.

Сжав пистолет, я стал пробираться к домику Кольцовых. Кожаную куртку я вывернул подкладкой кверху, чтобы не привлекать к себе внимания. Дело в том, что кожаная одежда сделалась своеобразной формой большевиков, «комиссаров». Меня схватил бы первый же встречный солдат.

Для того чтобы попасть в ту часть города, где жил Алексей Александрович, мне пришлось пересечь Никольскую улицу. Здание бывшего купеческого собрания было ярко освещено. Слышались звуки духового оркестра. У широкого подъезда, охраняемого каменными львами, грозно застыли два броневика. У меня внезапно появилось странное желание: заглянуть в окно, посмотреть на упоенных своей призрачной победой белогвардейцев. Зачем? Не знаю… Конечно, не нужно было без нужды подвергать себя риску. Но, должно быть, какое-то неясное предчувствие руководило мной.

Я обогнул дом, вошел в пустынный двор, взобрался на карниз и приник к холодному стеклу. Изнутри оно замерзло, поэтому внутренность дома предстала предо мной как будто в тумане. Я с трудом различил освещенный зал, двигающиеся тени, блеск погон. Найдя более удобную точку для наблюдения, увидел уставленный бутылками стол, за которым сидели офицеры. Высокий мужчина остановился перед окном спиной ко мне. Он загородил зал. Я уже намеревался спрыгнуть, но тут высокий обернулся. От неожиданности я едва не свалился. Это был Егор Малинин!

Я узнал его сразу, несмотря на то, что на нем была другая одежда. Он стоял, сложив руки на груди и самодовольно оглядывая зал. Я достал пистолет. «Ты не уйдешь, подлец! Недаром не лежала у меня к тебе душа! Понятна теперь, почему так отстаивал тебя Красильников. Но сейчас ты не уйдешь. Ответишь за все преступления, которые совершил, — за смерть Сони, за убийство часового, охранявшего банк, за гибель красноармейцев. Ты умело носил свою маску и ныне чувствуешь себя в безопасности! Не рано ли?»

Эти мысли промелькнули молнией. Я поднял пистолет. Негодяй был в пяти шагах от окна. Я прицелился.