…Песецкий знал, или, по крайней мере, неоднократно встречался с автором романов про того самого Бонда — Яном Флемингом…

…в гостинице Европа, что в Минске, он маскировался под богатого коммерсанта, жил «под прикрытием», на широкую ногу — роскошно одетый Песецкий обедал только в самых дорогих ресторанах.

…у Красного костела в Минске он назначал свидания своим агентам.

…Комаровка и тот глухой лесной массив, где сейчас находится парк Челюскинцев в Минске, — эпицентр скопления контрабандистов, среди которых шпионы всех мастей и наш герой всегда могли уйти от слежки.

Татьяна Лычагина

ЛЮБОВНИК БОЛЬШОЙ МЕДВЕДИЦЫ ИЗ РАКОВА

Черпая факты из биографии этого супершпиона, белорусские кинематографисты могли бы создать свою отечественную Бондиану. Ведь этот человек работал сразу на три разведки, а как писатель номинировался на Нобелевскую премию!

Однако сведений о нем нет ни в литературных энциклопедиях, ни в справочниках, и ни в учебниках. Такое стремление предать забвению писателя, оказавшего значительное влияние на литературную и окололитературную жизнь довоенной Польши, а затем игравшего заметную роль в послевоенной польской эмигрантской литературе и крайне популярного на Западе, не случайно: его творчество из-за последовательной антибольшевистской позиции автора не приветствовалось и сознательно замалчивалось и в коммунистической Польше, и в СССР.

Раков сегодня — обычное, вполне заурядное село. Однако в предвоенные времена — сытые, зажиточные и шальные — Раков был своеобразной «штаб-квартирой» белорусской контрабанды, своеобразный оплот беззакония всего в 35-ти километрах от советского Минска!

Выгодное географическое положение и приобретенный после 1921 года приграничный статус способствовали тому, что древний Раков стал центром приграничной территории и своеобразной ее криминальной столицей. Когда Раков отошёл к Польше, граница хоть и была «дырявой», но всё же охранялась. Поэтому от контрабандиста требовались недюжинная смелость, находчивость, решительность и физическая выносливость, звериное чутьё, хорошее знание окрестностей и своего рода азарт охотника. Тем более что осень была золотым сезоном «охоты» для контрабандистов: можно было, не оставив следов, дойти до Минска за один ночной переход. Почти каждую ночь туда уходили партии контрабандистов.