Зеб Стумп поделился своими открытиями с молодой креолкой, которая поняла всю их важность; это-то и вызвало в ней мучительную тревогу.

Жадно ловит она новые слухи, напряженно глядит на дорогу, ведущую к форту, точно ждет вестника, который принесет ей оттуда либо смертный приговор, либо надежду на жизнь.

Она не смеет показываться около гауптвахты. Вход туда охраняется часовым, а кругом люди — толпа праздных зевак, которые во всех странах находят какое-то мрачное удовольствие быть вблизи тех, кто совершил преступление.

А этот осужденный вызывает особый интерес, потому что он сумасшедший или хотя бы временно лишился рассудка.

Дверь гауптвахты, несмотря на присутствие часовых, все время осаждается бездельниками, прислушивающимися к бреду безумца. Пройти сквозь эту толпу под огнем любопытных взглядов — значит для Луизы Пойндекстер рисковать своей репутацией.

Если бы Луиза была предоставлена самой себе, это соображение, возможно, ее не остановило бы, но за ней следит отец, у которого и так уже возникли подозрения. А кроме того, еще один родственник не менее рьяно оберегает ее честь в глазах общества.

Ей остается только сидеть дома; то, запершись в своей ком- пате, она ищет утешения в воспоминаниях о словах, которые она слышала на Аламо у постели больного; то на асотее перебирает в памяти счастливые минуты, проведенные среди акаций; то снова горюет при мысли, что тот, кто покорил ее гордое сердце, теперь унижен, опозорен, брошен в тюрьму и, быть может, выйдет оттуда лишь для того, чтобы умереть.

Как счастлива была Луиза, когда на четвертый день утром в Каса-дель-Корво появился Зеб Стумп и принес известие, что «отряд вернулся в форт»!

А это говорило о многом. Теперь уже не надо было опасаться жестокого намерения вырвать арестованного у стражи — не для того, чтобы спасти его, а для того, чтобы погубить.

— Можете больше не беспокоиться, — сказал Зеб с уверенностью в голосе. — Теперь эта опасность миновала, мисс Луиза, — я принял меры.

— Меры? Но какие, Зеб?

— Прежде всего я повидался с майором сразу же, как только он вернулся, и мы поговорили с ним по душам. Я рассказал ему всю эту историю, все, что мне самому известно. К счастью, он не настроен против мистера Мориса, а, сдается мне, по-прежнему хорошо к нему относится. Потом я рассказал про эту грязную банду американцев, мексиканцев и прочих. Не забыл и про негодяя Диаса — пожалуй, самого опасного из них. И вот майор распорядился удвоить охрану.

— Как я рада! Так вы думаете, что теперь их можно больше не опасаться?

— Если вы говорите о шайке Мигуэля Диаса, то могу поклясться, что нет. Пусть он сам сначала выберется из тюрьмы.