– А знаете почему?

– Во имя Иль-де-Ба! Что ж тут гадать!

– Потому что ему больше пришлось бы по вкусу найти в лесу окорок или бутылку пива.

– Да уж, эти немцы – знатные обжоры! – со смехом проговорил Каменная Башка.

– Пусть мы любим поесть, – вступился за немцев Ульрих, – но зато мы верные товарищи.

– Ты прав, приятель! Вы с братом достойны родиться в самом Иль-де-Ба!

– Или в Ле Пулигене, – пробормотал себе под нос Малыш Флокко.

– Проклятье, да они тогда стали бы такими же болтунами, как ты!

– Иногда я могу и помолчать, – обиженно произнес марсовой.

– Так придержи язык и позволь Джору закончить рассказ.

– Ладно, Джор, говори! – снизошел Малыш Флокко и зажал рот ладонью, показывая, что больше не скажет ни слова.

– Я нагнулся, чтобы получше рассмотреть лоскут ткани, – продолжил канадец, – это был кусок платка. На краю повязки виднелась вышитая неумелыми стежками буква алфавита, что-то вроде инициалов, какие бывают на белье простолюдинов.

– Что это была за буква?

– Заглавная «Д».

Каменная Башка что-то беззвучно пробормотал.

– Что-то больно много значения вы придаете этой букве. Объясните, в чем дело, любезный, – сказал он наконец.

– Эх! Да вы и сами скоро все поймете.

– Что ж, продолжайте.

– Я сразу же заподозрил, в чем тут дело, и рассказал о своих предположениях Вольфу. Он тоже встревожился. Однако делать было нечего – мы должны были любой ценой найти Риберака. Мы продолжили путь, когда в чаще послышалась птичья трель; но меня не обмануть – я достаточно прожил среди дикарей, чтобы понять: это тайный сигнал индейцев. «Осторожно, Вольф, – предупредил я своего товарища, – за нами следят». – «Я никого не вижу», – отозвался немец. «Поверь мне, в зарослях скрываются враги», – сказал я. «Ты уверен?» – спросил он меня. «Точно тебе говорю. Риберак с ними. Если он не предатель, значит ирокезы взяли его в плен и ему не удалось примирить этих дикарей с манданами. В противном случае он уже дал бы нам знать о себе». Стоило мне произнести эти слова, как из-за сосен показались разукрашенные лица краснокожих и в чаще промелькнула человеческая тень. Знаете ли вы, кого мне напомнил этот призрак?

– Кого же?