— Ах, — с горечью думала Валентина, — почему я не послушалась «таинственного друга», советовавшего не покидать Ружмон! Но разве я могла ослушаться матери? Бедная мама!.. Она думала, что так будет лучше…

Негромкий стук в дверь заставил их вздрогнуть. На пороге появилась мамаша Пиголе, жуткая обрюзгшая старуха, напоминавшая сводню вкрадчивыми слащавыми манерами:

— Не угодно ли дамам чего-нибудь? Освежиться с дороги, поужинать?.. Нормандец велел прислуживать нашим гостьям и чтобы они ни в чем не нуждались.

— Благодарю, — рассеянно отвечала графиня. — Мы не голодны.

Старуха вышла, непрерывно кланяясь, но, едва оказавшись за дверью, фыркнула и прошамкала беззубым ртом какое-то ругательство.

Кривой из Жуи, поставив в сарай экипаж, украденный в Фарронвиле, немедленно спустился в подземелье, опустевшее после того, как оборванцы, сторожившие Любена, получили новое распоряжение и отвезли посланника осажденных, по-прежнему остававшегося с завязанными глазами, обратно к замку. Тащившиеся за каретой телеги, нагруженные добычей, должны были появиться не раньше чем через полчаса. Кривой решительно направился к небольшой комнатке, служившей спальней прекрасной Розе Биньон, супруге Главаря, в те дни, когда Красавчик Франсуа был в отъезде, а молодая женщина в силу различных обстоятельств оказывалась в подземелье. Ожидалось прибытие всей шайки, и в подземелье было светло как днем. Кривой кашлянул, чтобы сообщить о своем присутствии:

— Кхе-кхе… Мадам Роза, это я.

— Кто еще там? Чего тебе?

— Это ваш раб, Кривой из Жуи… Мне нужно срочно кое-что сообщить вам. Это очень важно.

— Входи, — сказала Роза, заканчивавшая наряжаться.

Черное бархатное платье, несомненно украденное в каком-нибудь замке и подогнанное к ее фигуре, удивительно шло девушке. Челка была тщательно завита, крупные локоны рассыпались по плечам. На прекрасных волосах не было ни следа пудры. Роза была великолепна. Глубокий вырез открывал пышную грудь, черный цвет корсажа подчеркивал нежную белизну кожи. Огромные прекрасные глаза, будто черные алмазы, сверкали в обрамлении густых шелковистых ресниц. Прелестные губы, алевшие, словно спелый гранат, улыбались, между ними, как рисовые зерна, белели мелкие острые зубки. Довершал картину прямой тонкий нос. Подвижное, надменное, волевое лицо говорило о необузданных страстях, сильном характере, нежной порывистой душе и в то же время о неумолимости и жестокости. Время от времени Роза встряхивала головой, и каштановые локоны, качнувшись, открывали маленькие изящные ушки, нежно-розовые мочки которых были украшены великолепными бриллиантами.