Вот то, что мы о нем знаем. Конечно, все, что мы написали о Зуеве И. В., не могла рассказать одна женщина. Она назвала фамилии тех людей, которые там были, и мы ездили к ним.
Потом мы узнали, что предателя Ковригина судили и он столько-то лет сидел в тюрьме. По этому делу мы ездили в Чудово к особоуполномоченному КГБ Николаю Васильевичу Мистрову. Он, оказывается, этого предателя знает, сам его арестовывал. Тов. Мистров помог нам найти вас. Он посоветовал написать в архив Министерства обороны. Мы так и сделали. Оттуда нам сообщили, что он числится пропавшим без вести. А потом мы уж нашли и вас.
Я комсомолка, закончила семь классов, так же как и моя сестра Аня. Сережа с Ивановой Симой кончили шесть классов, они пионеры. Мы не хотим, чтобы были безвестные могилы, чтобы солдаты, которые воевали за свою Родину, были забыты. А предатели?
Сейчас Ковригин живет на железной дороге. Его покос находится как раз там, где могила Ивана Васильевича.
Этого человека, Ковригина, нельзя понять. Неужели у него душа не болит. Ведь он предал человека своего, советского человека, не дрожат ли у него руки, когда он проходит с косой мимо могилы? А где Иван Сейц, мы не знаем.
На могиле мы посадили сирень, носим цветы каждый вечер. У нас большая семья, девять детей, самой старшей, Нине, — восемнадцать лет, она работает в совхозе дояркой. Младшей — три года. Мы пасем коров и не можем ничего сделать, ходим только вечером в девять часов. Но мы постараемся купить на могилу железный венок, может быть, и оградим. Пусть проходят поезда, и пусть видят пассажиры, что здесь похоронен герой, что он не забыт, этот смелый и бесстрашный человек, который не побоялся застрелить самого себя, не сдаться в плен. Мы гордимся им!
Наталья Орлова,Что можно добавить к этому письму? Все сказано, и, повторяю, все правда. И больше того. Когда зарывали могилу, женщины плакали, а Ковригин, куражась, ходил с лаптем в руке и орал: «Вечная память».
И вот он, еще крепкий шестидесятилетний мужчина, стоит перед нами и, кося глазами, говорит:
— Ну спел «вечную». Так это я от души…
— За фашистами Сейца тоже от души посылали? — спрашивает Аня Орлова.
Предатель морщится. Что бы он сделал с этой девочкой, комсомолкой, окажись она в его власти в те черные дни. Люди рассказывают, что он был очень жесток, избивал рабочих — они не очень, мол, стараются, работая по принуждению. Оба предателя — Ковригин и Сейц — вскоре после окончания войны за свое предательство были осуждены. Но уже в 1955 году оба вернулись в Чудовский район. Ковригин живет на железной дороге, жена его работает обходчиком. А он на ее иждивении. Держит скот, бранится с соседями из-за покоса и требует себе пенсию. Правда, в пенсии ему отказали — не хватает трудового стажа. Не засчитывают время служения фашистам.