— Нет… я умру… Все горит.

— Что ты, Катя, ты будешь жить, — наклонилась над ней Малинина. Обозова посмотрела на подругу, и по щекам у нее покатились слезы.

Малинина осторожно перевязала рану. Катя нащупала своей холодной рукой мою:

— Возьми… тебе подарить хотела… стеснялась, — прошептала она, показывая на карман гимнастерки.

Я расстегнул пуговицу и вынул этот портрет. Только в тот момент мелькнула догадка, что в дневнике писалось обо мне.

— Катя! — Я склонился к ней и прижался губами к мокрому лбу.

На какое-то мгновение глаза ее вспыхнули. Затем тяжелый стон вырвался из груди, и она затихла. Дыхания уже не было.

Майор раскурил потухшую папиросу, затянулся несколько раз подряд и закончил:

— Вот и вся история с портретом.

В комнате стало тихо. Лишь часы отстукивали время равномерно и монотонно.

Олег ТУМАНОВ Соловей

Олег ТУМАНОВ

Соловей

Нас было трое — я, она и музыка.

Когда мы познакомились, Дейе и мне было по девять лет, музыке — вечность.