— Попадался, — кивнул Кувакин. — У Татлина. И негативы нашли. Они тоже в деле.

— Ну вот, видишь, как все хорошо складывается… Не у него ли и снимки эти делали?

— Нет, — уверенно сказал Кувакин. — У Татлина обои другие. И потом, Валя, Татлин не дурак. Далеко не дурак. Просто ему хочется, чтобы его принимали за такового.

— Ладно-ладно, нашел кого защищать. Ты вот скажи лучше, у Татлина дома не нашлось какой-нибудь записной книжки?

— Нашлось. Только не дома, прямо при нем.

— Она в деле?

— Конечно. А что?

— У меня блокнотик Селивановой с собой. Давай-ка перекрестную сверку устроим, выявим, так сказать, общих знакомых. Доставай его блокнот. Ха! — Демин не смог сдержать радостного удивления. — Да у них и блокноты одинаковые! Прямо не блокноты, а пароль какой-то. Смотри, у Селивановой точно такой же… Длинный, тонкий, с отличной бумагой, в мягкой сафьяновой обложке… Надо же, давно ищу приличный блокнот, а тут уже второй за одно утро… Ты спроси у своего приятеля Татлина, может, удружит, а?

— А думаешь, нет? Ну ладно, поехали.

Через пять минут сверка закончилась. Телефонов в книжках было немного, и некоторые совпадали. В обеих книжках были номера трех женщин, которых назвал Татлин. Правда, у него они были помечены только одной буквой, а Селиванова имена записывала полностью — Зинаида, Галина, Лариса. Была и Ирина.

— Не она ли звонила Селивановой сегодня утром и прошлой ночью? — спросил Демин. — Во всяком случае, других Ирин в блокноте нет. Пошли, Коля. По коням! В Бутырку, к Григорию Семеновичу!

Машина осторожно пробиралась в снегопаде, тихонько, уже привычно ворчал водитель, а Демин сидел на заднем сиденье, вжавшись в угол, и сквозь прижмуренные веки безучастно смотрел на судорожно работающие «дворники», сдвигающие хлопья снега с ветрового стекла. Огни светофоров светились мягко и празднично.

— Приехали, — сказал наконец водитель.

— Ну что ж, будем надеяться, что Григорий Семенович не откажется принять нас в своей новой резиденции, — хмыкнул Демин.

Громадное серое здание как бы растворялось в мокром снегу и от этого казалось почти бесконечным. Все звуки были приглушенные, люди будто старались тише говорить, мягче ходить, будто готовились к чему-то важному. Демин поймал себя на мысли, что он сейчас притихший, сосредоточенный и встречи с Татлиным ждет с нетерпением и опаской.

Кувакин предъявлял документы, согласовывал технические детали, а Демин стоял в сторонке и думал о том, что день у него все-таки нулевой и забывать об этом не следует, что Татлин, судя по всему, орешек непростой и добиться от него чего-нибудь дельного будет нелегко.