«Так и надо этому бюрократу! - удовлетворенно подумал Федор Иванович. - Забывают, что люди - наш ценнейший капитал…»

Размышления его прервал шум, донесшийся из приемной. Кто-то что-то доказывал, женский голос ему возражал. Были отчетливо слышны слова секретарши:

- Я вам уже говорила, товарищ Банько занят, он не может вас принять!

- Третий раз прихожу - и все нельзя! Когда же он у вас не занят?

Федор Иванович недовольно поморщился. «Ну и люди.- подумал он, - не дадут газеты просмотреть».

Когда шум в приемной утих, Банько вызвал звонком секретаршу.

- Что у вас за безобразия творятся в приемной? - сердито спросил он.

- Снова, Федор Иванович, приходил Новацкий из механического.

- Опять с заявлением?

Секретарша вздохнула.

- Опять! Просил передать немедленно и лично вам…

Банько взял из ее руки ученическую тетрадь, густо исписанную карандашом, перелистал странички и, не читая, положил в толстую, распухшую от бумаг папку, лежавшую на краю стола.

- Хорошо, посмотрим, - сказал он и снова взялся за газеты, теперь уже местные. Однако даже просмотреть их ему не удалось. Зазвонил телефон. Говорил директор завода Власюк.

- Федор Иванович, я же просил вас разобраться на месте, что там происходит в цехе с Новацким! Вот жалуется, что предлагал какие-то усовершенствования и никто его даже выслушать не захотел.

- Новацкий рвач, разложившийся человек… Бросил семью, - пояснил Банько.

- То, что он бросил семью, конечно, плохо, но заявление его надо рассмотреть. Возможно, его действительно, как он утверждает, в цехе затирают. Прошу, разберитесь!

Директор положил трубку.

- Разберитесь, - раздраженно проворчал Банько. - Возись с этим склочником! Есть, кажется, дела поважнее!

Прошел месяц. Неприятный разговор с директором был забыт. Банько занялся более важными, с его точки зрения, вопросами. Заявление Новацкого так и осталось лежать в толстой папке на столе у председателя завкома.