— Странная штука — жизнь, — начал де Гроот. — Всего каких-нибудь несколько недель назад я стремился поскорее попасть в Нью-Йорк, молодой, беспечный с трехмесячным жалованием в кармане. А уж планы, какие я строил на это время! И вот теперь я здесь, где-то в Тихом океане, на каком-то острове, о котором никто никогда не слышал — и это еще не самое плохое…

— А что тогда самое плохое? — спросила Джанетт.

— То, что мне здесь нравится, — ответил де Гроот. Джанетт с удивлением взглянула на него.

— Что-то я не понимаю, — сказала она. — Вы, конечно, шутите?

— Я говорю серьезно, Джанетт, — произнес он. — Я… — Загорелое лицо де Гроота вспыхнуло румянцем. — Ну почему так трудно бывает произнести эти три слова, если они идут от сердца?

Джанетт потянулась к де Грооту и положила свою руку на его ладонь.

— Не говорите этих слов, — сказала она. — Никогда не говорите их … мне.

— Почему? — удивился де Гроот.

— Вы же знаете о моем прошлом. О моих похождениях в Сингапуре, Сайгоне, Батавии.

— Я люблю вас, — произнес Ханс де Гроот, и тогда Джанетт Лейон разрыдалась. Вообще-то плакала она редко, да и то от злости или разочарования.

— Не смейте, — прошептала она. — Не смейте.

— Разве вы совсем меня не любите, Джанетт? — спросил он.

— Не скажу, — ответила она. — Никогда не скажу.

Де Гроот пожал ее руку и улыбнулся.

— Вы уже сказали, — промолвил он.

На этом месте их беседу прервал голос Патриции:

— Что с тобой, Алджи, где твоя рубашка? В лагерь вернулись охотники, и европейцы обступили их, желая выслушать рассказ о случившемся на охоте. Когда рассказ был закончен, полковник решительно кашлянул.

— С этим пора кончать, — заявил он. — С этого момента — никакой охоты в джунглях. С тиграми и львами в этой чаще нам не справиться.

— А все по твоей вине, Уильям, — вмешалась миссис Ли. — Тебе нужно было взять на себя командование раньше и запретить этому дикарю выпускать на волю диких зверей.

— Мне все же кажется, что он поступил по-джентльменски, — возразил полковник, — и потом не забывай, он подвергается такой же опасности, что и мы. Судя по всему, бедняги уже нет в живых. Наверное, его разорвал один из этих самых зверей.